Вера Капьянидзе - Искушение

Машка дремала под сладкие грезы Веры Ивановны, изредка подергивая остатками ушек. Скоро сторожихе надоело вязать. Она встала, погладила кошку и, потянувшись, сказала:

– Размечталась! Кто бы мне еще этот миллион дал? Ну, Маш, пройдемся, что ли? Обход сделаем, поглядим все ли у нас в порядке. Может, – усмехнулась, – воров поймаем, которые клеммы по ночам таскают.

На ночь в цеху наглухо закрывались все ворота, на всех окнах стояли металлические решетки, так что проникнуть в цех извне было невозможно. И что, собственно сторожа охраняли, сидя в закрытом цеху и от кого, было не понятно. Их держали, скорее всего, для того, чтобы вечером закрыть, а утром открыть ворота, да выключить и включить освещение в цеху. И еще для экстренных случаев: пожара, или прорыва труб.

Вера Ивановна надела вязаную шапочку, накинула дежурный ватник, висевший тут же, в сторожке, на гвоздике, переобулась в валенки и отправилась обозревать свои ночные владения.

В цеху горели только дежурные лампы. Было сумрачно, тихо и по-ночному жутковато. Станки, как гигантские монстры, замерли в полумраке, поблескивая клыками резцов, готовые в любой момент зарычать и завертеть своими мощными острыми зубами. Коленвалы разобранных путевых машин притворились огромными спящими червяками. Кабели сварочных аппаратов удавами расползлись по всему цеху. Краны и тали свесили железные стропы и крюки, как удавки для висельников, предлагая услуги, и жутко поскрипывая от ветра, который прорывался сквозь щели потолочных окон. По всему цеху – на полу, станинах и верстаках мерзкими уродливыми бесхвостыми крысами, валялась промасленная ветошь. Вдоль разобранных по частям, узлам и деталям путевых машин лежали поверженные конвейеры, ковши, грохоты, барабаны. От них тянулись уродливые тени неземных членистоногих… В ночи цех походил на поверженную планету железных монстров, разоренную космическими войнами. В самом конце цеха огромные, как мамонты, моечные машины пыхтели и вздыхали, булькая в своей утробе горячей водой и изрыгая из мрачного нутра пар. В их бормотании слышались стоны и человеческие голоса. Казалось, души людей шептались, переговаривались, и, жалуясь на свой удел, тихо вздыхали и всхлипывали…

Хотя Вера Ивановна работала сторожем уже третий год, сразу, после того, как вышла на пенсию, и прекрасно понимала, что никого кроме нее и Машки в цеху нет, каждый раз ей было жутковато по ночам, поэтому она и брала ее с собой в обход. Как-никак живая душа рядом. Вера Ивановна уже направлялась обратно к своей будке, когда заметила, что Машка, следовавшая за ней хвостом, незаметно растворилась в темноте цеха.

– Маш, Маш, кис, кис, кис! Ты где? – позвала ее Вера Ивановна.

Голос в пустом цехе прозвучал непривычно громко и гулко, отлетая эхом от высокого грязно-стеклянного потолка.

– Ша-а-а-а, ша-а-а-а, с-с-с!

– Ну, и Бог с тобой, сама придешь, – пробормотала сторожиха, смущаясь, что потревожила тишину металлической пустыни. И тут до ее слуха долетело что-то странное, похожее не то на звук лопнувшей струны, не то на одинокий скрежет напильника по металлу. Словно кто-то скребнет и посмотрит, потом опять скребнет, и опять посмотрит. Звук был негромкий и доносился как раз от того самого злополучного энергоучастка, где в последнее время постоянно пропадали клеммы. Вера Ивановна и стояла сейчас поблизости от него, отгороженного от цеха двухметровой сеткой-рабицей. «Что это может быть? На крысу не похоже, – подумала сторожиха, – та бы без передышки молотила зубами». Вера Ивановна пригляделась через сетку и на верстаке, куда электрики обычно складывали готовые провода с клеммами для монтажа электрических схем, увидела Машку. Верстаков было два. На одном небольшой горкой лежали провода с алюминиевыми клеммами, на другом – с медными. Машка сидела на столе с медными проводами. Она подцепляла коготками один проводок из кучки, аккуратно его вытаскивала, наступала на него лапкой, и, вцепившись зубами, – «дзинь!» – отрывала клемму. Это и был тот самый странный звук, который насторожил Веру Ивановну. Кошка была так увлечена своим занятием, что даже не замечала сторожиху. Или просто не обращала на нее внимания?

– Ах ты, паразитка! Ты что же это делаешь? – закричала на нее Вера Ивановна.

Машка повернулась на крик, в зубах у нее красновато блеснула клемма, которую она спокойно, даже нагло, глядя на Веру Ивановну, проглотила.

– Брысь! Брысь! Брысь! – металась сторожиха за сеткой. – Вот кто вредитель-то, оказывается, а все на нас, сторожей думают…