Александр Петрожицкий - Новая притча

Не важно, во что ты веришь,

важно, как ты относишься к ближнему

ПРЕДИСЛОВИЕ

Данная книга была написана в 2007 году и до того, как я прочёл «Двенадцатую планету». Однако это ничего не меняет: люди останутся прежними, а великую книгу Захарии Ситчина, как оказалось, знают очень немногие.

ОДИН ДЕНЬ

Боль как судьба: каждый несёт её в одиночку, и никто не может отдать свою или взять чужую.

Это я ответил на СМС такого содержания: «Господи, если бы я могла взять твою боль!». Я вообще убеждён, что человек обязан отвечать на любое письмо кроме случаев, когда он хочет показать адресанту, что его в упор не видит – тогда не ответ и есть лучший ответ. Человек, не отвечающий на письма, мне не интересен. Конечно, можно с этим спорить, но как бы вам объяснить? Мне 45 лет. На сегодняшний день я прожил достаточно богатую событиями жизнь, чтобы позволить себе какие-то обобщения и выводы, поэтому сразу говорю: не нужно спорить. Много лет назад один умник сказал «истина рождается в споре», и просто удивительно, сколько людей с удовольствием или со значением повторяют эту бессмысленную фразу. Цель у спорщика только одна: доказать, что он лучше. И где же здесь истина? Амбиции субъективны, истина объективна, так что родиться в споре она не может по определению. Я не читал оригинальной версии, относящейся, безусловно, к науке, но думаю, что это вина переводчика, что в оригинале вместо «спора» было «обсуждение». Просто «истина рождается в споре» звучит лучше, во фразе есть ритм, что для пословицы ровно половина успеха, вот переводчик и пожертвовал смыслом. В общем, давайте поменьше спорить, а переводчик – бог с ним.

Я лежал на шестом этаже, и впереди у меня была ночь. На центр вселенной валилась огромная луна, заливая светом огромный город Москву, так что вид был просто сказочный, как декорации к «Лебединому озеру». Панорама большого города всегда величественна, что бы ни происходило в небе и ближайшем космосе. Например, гроза, за которой наблюдаешь с высокого этажа, или широкий луч солнца в разрыве туч, который прочно ассоциируется с божьим оком. В общем, огромная луна висела над огромным городом, и бесчисленные строения с горящими окнами казались процветающей космической колонией. Бывало, я часто подставлял лицо лунному ветру и позволял унести себя в страну грёз, но сейчас я видел только небесное тело и город с исправной энергоподачей. У кровати есть одно фатальное свойство: если долго на ней лежать, она навязывает свою концепцию пространства. То есть, скручивает его вокруг себя, и вы начинаете жить как бы за стеклом: всё видно и слышно, но звуки приглушены, а запахи жизни остались только в памяти.

А ещё ночью полагаются всякие эротические видения – почему нет, если не спится? Вот с этим поначалу были большие проблемы. Дело в том, что в реанимации человеку в бессознательном состоянии вставляют в мочеток резиновую трубку-катетер, чтобы он мог отправлять физиологию, не пачкая простыней. Хорошо, полежал он в реанимации, а после, как переводится в обычное отделение, катетер вынимают, и тут начинается интересное: резинка полностью разрушает нормальную мочеиспускательную функцию (проще говоря, писать больно), и для её восстановления нужно пить особое лекарство. А уж если, не дай бог, эрекция, то воистину не дай бог!

И в конце концов, ночью полагается спать. На удобной кровати, на чистом белье, заняв, накрутившись вволю, лучшую позицию, и хорошо бы рядом сопело любимое существо… Господи, о чём я говорю! В моём случае сон это нахождение удобного варианта всё той же позы. В смысле, что со спины мне всё равно никуда не деться, но можно как-нибудь её пристроить, или чуть повернуть ногу, чтобы она не болела или болела настолько, что к боли можно было привыкнуть, сжиться с ней, приняв её за часть естественного процесса. И как только это происходит, измученный организм тут же сдаёт, и вы засыпаете. Но больничный сон чуток и тревожен, поэтому если больной не обладает бесценным даром толстокожести, проснуться ночью ему придётся не один раз. Во-первых, его может разбудить собственно заведение. Самый простой случай – визит медсестры, призванной делать уколы и ставить капельницы. Свой инвентарь сестра возит на тележке, скрипящей так, словно она должна предупредить мир о немедленной катастрофе. У неё есть список, в котором указаны номер палаты, данные пациента и назначенные лекарства. Только сегодня вместо сестры брат Толик по кличке зачарованный. Толик не любит смотреть в список (может, в детстве его травмировали каким-нибудь списком), он вкатывает тележку в палату, зажигает свет и громко спрашивает: