Исаак Ландауэр - OUTSIDE

На этом и без того скудный запас приятных воспоминаний иссяк, и тогда Дима решил добавить к ним немного фантазии.

Страдая от недостатка привычной вечности ежемесячного добровольного затворничества по завершении очередного жирного заказа, он начал выдумывать себе новую, яркую реальность. Выдумка и вымысел – не одно и то же. Последнее – недостижимый пик осуществившихся мечтаний, первое – мечта как таковая, полёт фантазии и сила мысли – без привязки к посредственности результата. Мечтать – значит, думать и рассуждать вне рамок привычных обстоятельств, разыгрывая марафон желаний, где всякий рубеж – выигрышный. По сути всё, о чём думает человек, – его планы, задумки и предположения – и есть мечты. Ожидать чего бы то ни было даже в следующее мгновение, значит, уже грезить, но не подменяя красоту настоящего призраком будущего, а воссоединяя их в стремлении к лучшему. Митя, впрочем, не очень жаловал эффектные слова, он вообще предпочёл бы обходиться без высокопарных фраз, но страсть к красноречию неизменно брала своё; воображение – та же метафора, его не запустишь с помощью одних лишь существительных и глаголов. Это тебе не последний рубеж обороны с простой, как загодя уготованная смертельная пуля, мыслью: политтехнологиями не обойдёшься. Мир выдуманный далеко не идеален и часто куда более жесток, чем реальный прототип, но его жестокость – осмысленная, востребованная, а значит, необходимая. Без неё немыслимо развитие, ибо жертвовать нужно – тем более, когда есть за что. Красота вне рамок пространства и времени, идиллия на службе подсознания – без власти победы и поражения. Гармония свершения вне всякой цели, исток – без внятной надежды на устье.

Для начала ему захотелось чего-то простого и незамысловатого, скажем, побыть кем-нибудь, чья жизнь сложилась бы не в пример удачнее. За основу взят был старый знакомый с подходяще честолюбивым названием Игорь, неестественно резво поднявшийся на гребне накачанной нефтяными доходами экономики. Персонаж даже и не совсем типичный: имея заслуженными дивидендами все радости этого мира, взял да и помешался на самом что ни на есть бухле. Друг детства, на удивление лишённый привычного апломба всех выскочек, однажды пригласил его домой, в какой-то фешенебельный посёлок по Новогорскому шоссе, куда доставил Диму аж личный водитель последнего, и, налив для иллюстрации красного сухого, тиснул корешу личную теорию о градации вин. Для начала родиной оного имели право считаться лишь Франция с Италией, всё остальное брезгливо именовалось «виноматериалы». Далее божественный напиток имел несколько категорий. Первая, она же самая низкая, есть тот волшебный нектар, что продаётся массово в России, то есть формируется из сплёвываемого в имеющуюся во всяком приличном дегустационном зале специальную чашу недостаточно качественного продукта. Европейцы – народ прижимистый и, на взгляд всё того же приятеля, оказавшегося хорошо знакомым с предметом, достаточно практичный, чтобы найти применение любой субстанции, тем паче, что даже и побывавшее в бесчисленных ртах это отвергнутое пойло всё одно приятнее изысканных творений каких-нибудь чилийских или калифорнийских фермеров. Спирт – на то и спирт, чтобы методом обеззараживания нивелировать воздействие нежелательной микрофлоры, да и слюна, говорят, сама по себе тот ещё антисептик. Выходило, что, как ни странно, пить можно, чем и занималась львиная доля отечественных ценителей.

«Категория номер два, – вещал Диме захмелевший оратор. – Хорошее вино непосредственно из шато, то бишь винодельческих хозяйств всё тех же галлов, отличающееся мягким вкусом, басни про «терпкость» и «яркость» – не более чем выдумка посредственных земледельцев. Тоже порядочная редкость – к примеру, и в тех, что считаются лучшими, регионах, удача сопутствует лишь в одном случае из трёх. К слову, достойный производитель там вообще не озадачивается рекламой, сбытом и так далее. Коль скоро вино понравилось – будь уверен, что ни в Париже, ни в Риме представителя или просто ритейлера нет. Впрочем, кому надо – сами найдут».

«Третья степень есть тот же номер два, но с характерным опьяняющим эффектом. Вот как то, что ты сейчас пьёшь, – Дима, хотя и пробовал что-либо кроме «Слезы Кубани» впервые, тут же сообразил, о чём идёт речь: такое, и правда, не спутаешь ни с чем. – И четвёртая, наивысшая, ступень, пока что существует лишь в теории, но, я уверен, когда-нибудь мне посчастливится что-нибудь такое попробовать. Хотя, конечно, ждать этого придётся ещё долго».