Юлия Олейникова - Сказки для женщин

Я счастлива, хочется шутить, танцевать и кушать. Спасение в райском саду. Гуляя по саду с сумкой, как по вокзалу, присела на качели, которые подо мной полностью развалились. Упала. Смешно – это я такая дородная или… Интересно, а кто хозяин этого места с птицами, сараями, ветхими качелями? В глубине сада, далеко от дороги белый высокий коттедж, лает собака и никого. Обошла дом уже который раз вокруг – никто не выходит, да и мне идти некуда. Знаю, верю: если я уже здесь, то скоро буду дома! Как? Уповать на волю Бога и ни о чем не думать – ноги сами приведут.

На порог вышла женщина, чисто Баба-яга. Конечно, я не видела сказочную старушку, но хозяйка подходила на эту роль как нельзя лучше. Мне было потешно и страшно. На ломаном французском языке я начала приветствовать ее. И тут, что со мной? – это мое спасение: этот дом, сад, собака, эта француженка. Взяв ее ладони, я прошу, жалуюсь, молюсь, плачу, рассказывая, как я жила, как попала на остров, а вот, посмотрите, мой фотоальбом, это мой сын, а тут мои родные, а вот так я выгляжу, когда сижу за рулем своей машины, уверенная в себе и в своих желаниях, которые меня привели к Вам! Старушка уходит в дом и через какое-то время выносит мне кусок хлеба, воду и деньги. Деньги? Мне подали милостыню? Я люблю тебя, жизнь! Сначала виза в ладошки, теперь – французская копеечка.

– Прошу Вас, госпожа, не нужно звонить в полицию, пожалуйста.

– Не волнуйтесь, я звоню своему сыну Филиппу. Пейте, ешьте и не плачьте, он все решит и не обидит Вас.

Сижу на крыльце чужого дома. В одной руке – альбом с дорогими, любимыми лицами, а в другой – хлеб. Стакан воды, в кармане милостыня, а рядом лает, рвется с цепи собака. Испытательный миг. И хорошо.

Вскоре она предложила зайти в дом. Беспорядок на каждом квадратном сантиметре этого жилища, полностью заваленного какими-то стульями, комодами, подушками. Отодвинув пакеты, бумажки, свертки на столе, освободив кусочек чистоты, хозяйка предложила мне поесть. На столе появились колбаса, помидоры, зелень, сыр, от которого пахло ужасно, да еще весь в плесени. Вот это щедрость, я его есть не смогу! Как же так, гостей испорченными продуктами кормить. Женщина заметила. Улыбнулась:

– Это французский сыр. Вкусно.

Гостеприимно предложила батон хлеба, масло, чай.

– Ешь.

Я плачу, все время плачу, мне есть страшно, спрашиваю разрешение каждый раз, когда протягиваю руку то к колбасе, то к сыру, который я уже люблю, но с плесенью как-то есть непривычно.

– Можно, я это уберу? – вежливо счищаю плесень.

– Вот и он, мой сын Филипп.

Тяжелый, тучный корсиканец. Ноги обезображены язвами, кудри прилипли к вспотевшему лицу. Он тяжело дышал, видно было, что каждый шаг ему дается нелегко в эту обеденную жару. Взгляд мой остановился на надписи на его футболке: «Аэропорт френч».

– Вы работаете в аэропорту?

– Да.

– А полиция?

Смеется, спокойно передвигаясь по кухне, садится напротив меня:

– Мой лучший друг – начальник полиции. Зачем? Не нужно плакать. Ну, бьютифул, мадам…

«Фул…»: как-то вытягивалось, звучало мягко, ласково, надежно.

– Бьютифул, – повторял Филипп, по-доброму осматривая меня, как красивый цветок, который в его руках, и он не знает, что с ним делать: сорвать, поставить в вазочку, продать на базаре или оставить в родном месте жить.

– У тебя есть билеты обратно домой? Ты видела Корсику? Мы поедем в аэропорт и все уладим. Не волнуйся, ты со мной, тебя никто не обидит – мое слово. Это знают на Корсике.

– Но, Филипп, мне нужно тебе все рассказать, я должна тебя предупредить: меня обидели, обманули, преследуют в конце концов.

Мы заезжаем в кафе на разговор. Горячий кофе, французская мягкая, душистая булочка.

– Рассказывай, но не плачь.

Я рисую, жестикулирую, показываю свой альбом, рассказываю ему, что я хотела, о чем упорно мечтала, что все время хочу есть. Изредка к нам подходят люди, приветствуя нас и осматривая меня, задают вопросы, на которые получают ответ от Филиппа, после чего их взгляд становится более сдержанным, но все-таки любопытным.

– Фотомодель?

Сурово сдвинув брови, Филипп как бы извинялся за их любопытство.

– Кушай и не огорчайся, ты особая, такие здесь редкость. Вот они и ходят. Люди на Корсике дружные, веселые, хочу, чтобы ты уехала домой, поняв это.

Мы едем в аэропорт, а вот и те поля, через которые я должна была бежать прямо на взлетную полосу.

– Филипп, держи меня за руку, а лучше привяжи меня к себе.

Смеется, ласково кивает головой.