Станислав Мальцев - Вырваться из капкана

Сергей немного испуганно смотрел то на женщину из собеса, то на дядю Мишу. Видел себя на огромном, чёрном паровозе, несётся вперёд, оглушительно громкий гудок рвёт воздух… Хорошо! Хорошо, и очень интересно!

– Какой же он большой, ещё маленький, – продолжала женщина. – Нельзя жить одному.

Эти слова решили всё – конечно же, не маленький, подумал и отказался от училища.

– Никуда не поеду, хочу остаться здесь.

Ах, если бы он согласился, то вся жизнь у него пошла совсем по-другому. Но лучше или хуже, неизвестно, как бы повернулась судьба.

– Правильно! – обрадовался дядя Миша. – Пенсию зa мать станешь получать, да и я малость подкидывать буду, три месяца быстро пролетят, вернусь из армии и заживём вместе.

И началась новая, прекрасная житуха! Утром завтрак – чай с пирожным, а то и два съедал. После школы шёл в столовку в большом доме, где когда-то работала мама.

Потом в кино, вечером делал уроки по-быстрому и ужинал – снова чай с пирожными, особенно любил заварные эклеры с шоколадным кремом в серёдке…

3

Крутанулся калейдоскоп, выдали только чёрные стёклышки – началась война. Магазины сразу опустели, никаких эклеров нет и в помине, чёрный хлеб покупал с трудом.

Один раз зашёл в соседний магазин, а там очередь тянется от самых дверей. Скорее встал в хвост, спросил у последней тети:

– Что дают? – уже быстро всему этому научился.

Ответила не глядя:

– Мороженое, по одному кило в руки, но, говорят, мало осталось.

Замер, что делать? Мороженое очень любил и не ел сто лет, но ведь в карман его не положишь. Оглянулся – за ним уже стояло три человека… Попросил вежливо:

– Я сейчас приду, живу рядом, бидончик принесу, не забывайте меня, скоро вернусь, – и побежал, понёсся со всех ног, скорее, скорее, чтобы не опоздать, а то кончится перед самым носом.

Ушёл, и его не забыли, пустили в очередь. Получил килограмм растаявшей белой массы и дома скорее съел столовой ложкой без хлеба, за десять минут. Такая вкуснятина! Вот повезло так повезло! Почаще бы, хоть каждый день!

Чёрная тарелка радио на стене сообщала и сообщала об отступлении Красной армии, о сданных немцам городах. Ничего не понимал – почему? Ведь так весело пели про эту, начавшуюся внезапно, войну, обещали быстро разбить врагов на их же земле. Плакал тёмными вечерами, а потом вообще перестал включать поганую тарелку.

Скоро выдали карточки – хлеба на день четыреста граммов и ещё разные: на крупу, масло, сахар и даже мясо. Карточку на хлеб и половину других сразу забрали в столовой. Суп там стал пожиже, а котлетки поменьше, но, всё равно, очень вкусные. Половину хлеба съедал за обедом, вторую уносил на вечер и на утро. Но на утро почти никогда не получалось, вечером есть хотелось особенно сильно. Утром пил жиденький горячий чай и, – если давали вместо сахара по карточке, – то старые, слипшиеся карамельки.

Есть хотелось всегда, часто ночью просыпался от мучительного голода. Особенно тяжело по воскресеньям, ведь столовая не работала. Если была пшённая крупа, варил на плитке жиденькую кашку – очень вкусную, хотя прежде её никогда не ел. В самые счастливые дни, когда имелось непонятное растительное масло и сахарный песочек – делая себе пирожное, посыпал хлеб чуть-чуть маслицем и сверху сахарочком…

4

…Классный руководитель Ольга Ивановна протянула ему листок бумаги.

– Держи, это ордер на ремонт ботинок, ступай в мастерскую. Скорее свернул, сунул в карман – очень кстати, ботиночки совсем начали разваливаться. Сапожник, молчаливый, безногий инвалид, глянул ему на ноги, сказал недовольно:

– Они у тебя едва живые…

Молчал, улыбался смущённо, сапожник продолжал:

– Ладно, хрен с тобой, приноси их завтра, сделаю.

Произнёс тихо:

– Других у меня нету…

Инвалид ничуть не удивился, дело понятное, кивнул на стул у стенки.

– Тогда садись и жди. Кто у тебя на войне?

– Дядя Миша, отца нет, мама недавно умерла… – тихо ответил ему снова.

Быстро снял Сергей ботинки – совсем мокрые, хоть выжми, сапожник только головой качнул, ничего не сказал. Сел на стул, ноги в мокрых тоненьких рваных носочках сразу замёрзли до невозможности, вытянул их, потом засунул под стол. Инвалид молча кинул огромные старые тапочки, надел – ногам сразу потеплело. Внимательно смотрел как сапожник большой иглой пришивает заплаты на дырки, ловко заколачивает гвозди в подошвы. Скоро ботиночки стали лучше новых, никакие лужи не страшны.

…Зима, Сергей грустно глядел на замёрзшее окно – день опять холодный, как идти в школу? А идти надо, уже из-за морозов много пропустил, в лёгких ботиночках ноги сразу становились деревянными.