Алексей Комов - Письмо, так и не написанное, потому что его отправлять некому

Самих же точек питания было не так много, очереди в них в обедненное время – сумасшедшие. Так что, девчонок, которые днем общепитовски кормили нас, а вечером смертельно скучали и чуть с завистью смотрели на толпы бездельников-отдыхающих, можно было рассмотреть со всех сторон, как в переносном, так и в прямом смысле этого выражения.

Но о девчонках потом. Сначала надо рассказать о гурзуфских очередях.

Очереди в столовках и пельменных – статья особая. Матерые, штатные работники забегаловок пользовались наплывом отдыхающих по полной программе. Порции не докладывали до заявленных объемов, а окончательные расчеты включали в себя очень солидные чаевые, которые, разумеется, клиенту не объявлялись. Бороться с этим официальными путями было не возможно. Попробуй повозмущаться, застопорив хвост из полусотни голодных курортников.

Но безнаказанным такое издевательство над собой оставлять тоже было нельзя. И месть оказалась простой, эффективной и полезной для желудка. Очередь обычно двигалась медленно, прилавок с трубками, на которые ставились подносы, был длинным. Стоило положить к своей порции лишнюю котлетку, или пару дополнительных тефтелей, или еще чего по вкусу – и ты уже отомщен. Далее – по вкусу: кто-то в медленнотекущей очереди, не слишком афишируя, съедал добавку, а некоторые мастера камуфляжа мастерски маскировали довесок в гарнире.

Так и установилось: нас обвешивали и обсчитывали, а мы – объедали. Какой был конечный баланс нам было не известно, но судя по молчаливому соглашению сторон – все были довольны.

Девчонки-практикантки были вне этой игры. Аборигены местного общепита делиться с этими соплячками совершенно не собирались. А те закрывали глаза на наши невинно-сытные шалости.

Другое дело, когда им кто-то нравился. Тогда в его тарелку клали кусочек побольше и поаппетитней, гарнирчику побольше, зелень свежая появлялась. Такой знак – умный заметит.

Вот и я стал замечать, что в верхней столовой, куда мы заходили достаточно часто, моя порция заметно отличалась от приятельских. Вычислить, от кого шли «приветы» в котлетах, было не очень сложно.

А что, вполне кондиционно. Стройная живая девчонка. Лет восемнадцати. Немного застенчива, но любопытна. В мешковатом белом халате подробностей фигуры не определишь, но научная реконструкция позволила сделать однозначный вывод – пойдет.

И уже на третий день после отъезда Галы – как раз это была смена моей «кормилицы» – мы сговорились встретиться вечером.

Все складывалось замечательно. Заканчивала она свою работу в половине десятого. Туда-сюда – в десять мы встречаемся в баре на горе у «Коровы». Час – до закрытия бара – вполне достаточно для ухаживания по полной программе, провинциальные девушки любят все эти ритуальные танцы.

А там – будем действовать как подсказывает нам природа. Жаль, конечно, что я забыл, как её зовут. Но это не главное и вполне поправимо.

Так как ранний вечер оказался не занятым личной жизнью, я попадал на званный вечер, куда был приглашен накануне… Народный художник решил отметить день рождения своей дочери. Той самой, что была с Шуриком-большим и я даже подумал, что у них роман. Хотя это, как выяснилось, совершенно не соответствовало действительности. Шурик потом признался, что он-то может и не против, но уж больно опасается неадекватной реакции Великого папы. Так вот, папочка решил отметить день рождения своей дочурки с размахом и заказал несколько столиков в верхнем ресторане. Начало – в семь.

График выдерживался идеально! И вопрос с ужином решался на этот вечер.

Единственное, что настораживало перед встречей с девочкой из пельменной (черт возьми, как же её зовут?), это различие взглядов на отношения между противоположными полами.

Если Москва уже вступила в пору прагматичного отношения к сексу, то провинция во многом жила еще в конце пятидесятых. О сексуальной революции они знали по остропублицистическим статьям в комсомольской прессе и полит-информационным лекциям. О «Кама-сутре» не слышали ничего, а «Плейбой» был вершиной порнографии. Нам-то все это было известно. Что называется, если не видели, то друзья рассказали.

Не надо забывать, что это было то благословенное время, когда контрацептивов появлялось все больше, венерические заболевания, как нам говорили (а мы охотно верили) были побеждены почти совершенно. Кто заболевал, был почти преступником, так как все связи проверялись до седьмого колена, а тебя ставили на спец учет с сообщением на место работы. Правда, по жизни все лечилось просто и эффективно у знакомых врачей за хорошую цену, но без лишних бумаг официальным лицам.