Ирина Рудь - Мега Керри. Новый город – новая жизнь, новые впечатления. Это история о девочке-подростке

– Максик, у меня не видно слёз?

– Сегодня слёзы очень даже кстати, – неожиданно грустно произнёс Максим. – Там у всех глаза на мокром месте. Пошли.

Керри вытерла глаза ладошками и протянула руку юноше. Так они и подошли к автобусу. Впереди Максим, а за ним – хлюпающая носом Каролина. Слёзы уже не капали и Керри с удивлением впервые заметила какая у Макса ладонь. Большая и крепкая. Её маленькой, влажной ладошке было уютно в сильной руке Максима. Это вновь напомнило Керри об отце. И она снова разревелась во весь голос.

Вы можете представить себе путешествие по родному городу? Где родилась, прожила четырнадцать долгих, насыщенных событиями лет и где знакома каждая улица, площадь, сквер. Вроде бы всё видано – перевидано, что интересного? Не Париж и не Венеция. Но нет. Память делает драгоценной скамейку в парке, где болтали с подружкой. Фонтан, куда в жаркий летний день могла запросто залезть, как под душ. Любой магазин, кафе и даже булочная забирают кусок памяти. Каролина, глотая слёзы, впитывала в себя последние мгновения в родном городе. А равнодушный автобус катился всё дальше по улицам, иногда останавливаясь и выпуская из своего нутра толпу визжащих подростков. У провожающих больше не было печали на лицах. Словно все договорились провести последний день, как можно веселей. На каждой остановке фотографировались, снимали на видео, и, разумеется, пели. Прохожие с удивлением собирались на импровизированный концерт, но он заканчивался также внезапно, как и начинался. Галдящая толпа снова запрыгивала в дожидающийся их автобус, и табун молодых мустангов уже уносился на следующую площадку. Так незаметно пролетели и последние часы с друзьями. Притихший автобус медленно катился к разлуке. Каролина с болью всматривалась в лица знакомых улиц. «Сотый», «Россия», «Шпиль», а впереди как эшафот – привокзальная площадь.

До вокзала оставалось совсем ничего, когда Егорушка, самый младший в группе и потому самый любимый, поднялся и пошёл по проходу вдоль сидящих друзей. Одиннадцатилетний Егор был похож на хорошенькую девочку с длинными русыми волосами, карими глазами, чуть – чуть курносым носиком, на котором плясали весёлые веснушки. Несмотря на столь милый облик, характер у Егорушки был на редкость твёрд и упрям. Сказал нет – всё! Дальше просить и договариваться бесполезно.

Егор шёл по автобусу, раскрыв свой рюкзак. В сумку летели игрушки, сувениры, брелоки, открытки, смешные рисунки и прочие подростковые драгоценности. Надо сказать, рюкзак у Егора был великолепный. Джинсовый, с толстыми шнурами – мешок для настоящих пиплов. Что только старшие не предлагали ему в обмен! Но Егор стоял на своём твёрдо – Нет. Это память о поездке в Голландию. – Даже просто походить с рюкзаком дня два не давал никому. Друзья дразнили его жабой, но Егор молча проглатывал обидное прозвище и не расставался со своим джинсовым мешком. Ну, просто он ему и самому очень – очень нравился. Рюкзак уже стал похож на мешок Деда Мороза. Все эти сокровища предназначались Каролине.

Увидев гору подарков, Керри растерялась – Спасибо, родные. Мне даже не надо объяснять, что от кого. Я помню, чьи это вещицы. Только вот куда всё это сложить? У меня сумки с собой нет.

Кто-то зашуршал пакетом, передавая его Керри. Но вдруг раздался спокойный голос Егора – Не надо ничего. Ты не поняла, Каролина! Я хочу, чтобы ты взяла мой рюкзак. Это от меня, на память.

Несколько мгновений стояла тишина, и слышен был только звук мотора. Первой не выдержала Каролина. Она прижала к себе Егорушку и зарыдала! Она ревела по—бабьи, с причитаниями и в этих приговорах были вся горечь и отчаяние, которые Керри носила в себе последнее время. Ревели уже все. Даже водитель смахивал слезу и шмыгал носом, как пацан. Слишком долго они прожили вместе. Слишком много радостей и горестей вмести вынесли. И ругались, и мирились едва ли не на каждой репетиции. Каждый рвался стать первым, но оставались при этом единым организмом. Расставаться оказалось очень больно. К вокзалу приехали замученные, зарёванные и словно потухшие.

На перроне уже ждали мама, отец, бабушка. Опять фотографировались, расписывали пожеланиями банданы, договаривали последние, самые важные слова. Обещания встретиться, писать, помнить. Из бумбокса доносилось «До свиданья, мой любимый город». Опять слёзы, посадка в вагон и жаркий шёпот Макса в тамбуре – Крепись, Звёздочка! Я с тобой!!! Если почуешь, что сжимаешься в белого карлика – взрывайся! Станешь Сверх – Новой!!! Закон галактики. – Максим наклонился и поцеловал Каролину. Не так, как они всегда целовались при встрече – в щёчку, словно братья и сёстры. А по – взрослому. В солёные, дрожащие губы. Это был её первый настоящий поцелуй. Он нашёл её при расставании…