– А поэтому и выпить надо.
– Кирилл разливай.
Я с поспешностью наполнил рюмки, ну еще останется по последней, а там покурить и спать.
Женщины выпили, я вдогонку.
Что-то мне подсказало, что неплохо их и одних на время оставить.
– Девчонки, вы тут почаевничайте пока, а я покурю.
Рубашка на мне, от прислонившегося тела Лены, уже стала влажной.
Горяча женщина.
Я вышел в коридор, где у тэна возилась Оля.
Дверь в купе проводников была закрыта.
– Не спится Кирилл Григорьевич?
Я удивленно посмотрел на нее.
– Да вы не удивляйтесь, я же ваш паспорт смотрела, а память у меня профессиональная.
– Не спится, дамы чаевничают.
– Ну с коньяком можно и всю ночь чаевничать… -она улыбнулась.
– Я смотрю и нюх у вас тоже профессиональный?
– Верно, Кирилл Григорьевич, и нюх тоже, такого за дорогу насмотришься и нанюхаешься, мама не горюй.
– Вы курить?
– Да.
– Давайте я вам компанию составлю, не против?
– Пожалуйста.
Оля вышла в тамбур, я за ней.
Дал ей прикурить тонкую длинную черную сигарету.
Что-то у девушки похоже не ладилось, и улыбка вымученная и печаль на лице.
– И давно эта боль и страдания?
Олины брови удивленно полезли на верх.
– Это вы о чем Кирилл Григорьевич?
– Полагаю, что о вашей душевной ране, которую вы даже улыбкой скрыть не можете?
Оля отвернулась к окну, в котором как в зеркале отображалось ее лицо и глаза.
Она внимательно следила за моим взглядом.
– Кирилл Григорьевич, пойдемте ко мне, посидим, коньяк есть, выговориться мне надо, а не кому.
– А, Даша?
– Дашка, так она и есть моя боль и печаль.
Было, в общем-то, чему удивиться.
Хотел сказать, что я не могу, что меня там дамы ждут за столом, но посмотрев в ее глаза, произнес совершенно другое.
– Хорошо, пойдем, только ведь там Даша наверно спит.
– Нет, она ушла в соседний вагон, к моему…
– Пойдемте Кирилл Григорьевич.
Я пропустил ее вперед.
– Секундочку Оля…
Она понятливо кивнула головой.
Я зашел в купе, предупредил, чтоб меня не ждали, пригласили в гости.
Это конечно было по свински с моей стороны, но активность Лены меня уже начала напрягать.
Дамы смотрели на меня огорченно, и я постарался побыстрее покинуть купе.
Зашел в проводницкую.
Оля сидела за столиком, на котором стоял чай, лежали конфеты в вазе и яблоки.
Рядом два бокала и початая меньше чем на половину бутылка коньяка.
М-да, похмелье мое будет тяжким.
– Что ж, рассказывай Оля.
Она как-то испуганно посмотрела на меня, и отвела взгляд.
– Кирилл Григорьевич, я даже не знаю с чего начать?
– Я в таких случаях всегда говорю, с главного, а потом поймем как дальше.
– Я беременна, Кирилл Григорьевич.
– Что же в этом плохого?
– Полохого…?
Она с вызовом посмотрела, и снова отвела взгляд, заплакала.
Я дал ей выплакаться, приобнял за плечи.
– Оль, ты или расскажи, или оставь это в себе, второе, думаю, хуже.
Оля вытерла слезы, отхлебнула чай.
– Может вам коньяк?
– Успеется, рассказывай.
– Мы с Дашкой уже три года здесь работаем, вместе с училища сюда пришли, сначала стажерами полгода прокатались, потом постоянно оформили.
– С детства с ней знакомы, и живем рядом, никогда между нами недоразумений не было.
– С год назад в наш состав пришел Максим.
– Как-то так сложилось, что я ему приглянулась, начал ухаживать, я вроде ответила на его ухаживания.
Она замолчала глядя в окно.
– Вместе часто бывали, и здесь на работе, и в Москве.
– Весь поезд уже знал о наших отношениях.
– Месяц назад подали заявление в загс.
– К свадьбе стали готовиться.
В купе постучали, Оля быстро убрала бокалы и коньяк.
Дверь открылась, в проеме стоял мужик лет сорока.
– О, извини братан, я не вовремя.
– Чего тебе?
– Да, понимаешь, компашка у нас веселая собралась, девчонки, а бухло в неподходящий момент закончилось, зря что ли девочек очаровывали?
– И ты решил прийти сюда, а здесь бар круглосуточный… -я нахмурился.
Но мужик оказался не задиристым.
– Братан, да ты не злись, понимаю что кайф тебе обломал.
– Пошел вон.
Это Олин голос раздался из-за моей спины.
– Подруга, ну ты чо в натуре, нам бы хоть бутылочку, лапуль…
– Вон сказала пошел, пока полицию не вызвала.
– Да не надо полицию, ухожу, эх вы, человеки…
Мужик развернулся и пошел вдоль коридора.
– Кирилл Григорьевич, и вы уходите.
Олино лицо было хмурым.
– Извините Оля если что не так.
Читать дальше