Ольга Раковецкая - Иглы в воде

– Боже, прекрати! Как ты себя ведёшь!!! – только сейчас заметила, как трясётся его тело. – Ты же весь дрожишь!

– Пойду покурю, только ты никуда не уходи, – он, не понимая, что происходит вокруг, скрылся из виду.

В зале осталась я одна. Хоккейный матч продолжался. Я следила за шайбой. Мне было всё равно, кто выиграет, просто сейчас казалось – эта игра – все, что мне нужно на данный момент. Мне на самом деле так казалось.

Захотелось задать себе честный вопрос – так зачем же я сюда прихожу?

Я не искала личного счастья в стенах бара, скорее, все пыталась понять, люблю ли людей. В зависимости от того, кто появлялся из подсобки, настроение либо поднималось, либо резко падало. Человек, стоящий передо мной, говорил и говорил, часто буквально изливал душу. Я слушала, наполнялась новым содержанием, оно влияло на меня – из бара я уже не могла выйти прежней.

Показались двое. Они неспешно занимали рабочее место.

– Что-нибудь хочешь? – поинтересовался бармен.

Я отрицательно мотнула головой.

– Дай хоть воды налью.

– Значит, ты не гедонист?

– Нет, – Миша улыбнулся.

– Простите, конечно, а кто такой гедонист? Кстати (бармен резко повернулся ко мне) звучит так же, как и слово лапидарный на прошлой неделе: словно пощёчина. Слева – гедонист, справа – лапидарный.

– Тот, кто делает всё ради удовольствия, – отозвался Миша.

– И ты хочешь сказать, что ты не гедонист.

– Именно так и говорю вовсю, – официант медленно поглаживал бороду.

– Но матрас у тебя в комнате есть, да и сама комната имеется. Зачем же ты искал вариант получше, нет? Не так?

Мне поставили стакан воды.

– Это другое.

– Ну объясни.

– Скажем, это база, мне нужен матрас для жизни, а не для удовольствия.

– Извини, но когда ты спишь, тебе приятно, удобно – это ли не гедонизм?

– Отстань, – Миша рассердился.

Я представила, как сегодня он возвращается в коммуналку и выбрасывает матрас.

– Ну а подстригся ты зачем? Не для себя любимого?

– О вас забочусь – не хочу расстраивать, – буркнул Миша.

– В той или иной мере все мы гедонисты.

– Если бы я таковым был, остался бы в Осколе.

А я гедонист? Да.

Мне нравится себя такой ощущать? Вполне.

Всю свою жизнь не отказывала себе в сладком. Моя кровь – поток молочного шоколада, тело – сплошной бисквит. Так как я состою из сладкого, мне постоянно нужна подпитка, мой наркотик, и я активно его ищу. Сегодня бар не мог дать мне большего.

Я встала.

– Спасибо, друзья. До скорого.

Четыре часа утра. Двое стоят на улице перед входом в бар. Он курит. Она переминается с ноги на ногу – холодно. Напротив них – Спас-на-Крови, повсюду снежинки. Их место было подсвечено фонарём, свисающим с козырька крыльца. Тускло, но разглядеть лица друг друга можно было, и даже уловить детали некоторых черт.

Вчера на улицу выскочила сумасшедшая голая весна – её ждали, но она оказалась не готова, и когда кто-то донёс на такую шалость, девушка скрылась со сцены, и вернулась представительная зима, успевшая доконать даже детей.

Вчера всё растаяло, ночью всё сковало льдом, а сейчас мягким снегом природа запорошивала все опасности, создавая иллюзию спокойствия, и даже больше того скажу – блаженства. Пару раз девушка поскользнулась и чуть не стукнулась бедром о припаркованную тут же машину. Он не пытался помочь ей, поддержать за локоть, нет. Изначально двое договорились, что девушка может не только стоять самостоятельно, но ещё и жить, и дышать, и говорить, и забывать многое, и её это устраивает.

Молодой человек был выше девушки. Несмотря на такой мороз, на нём болтались лишь толстовка и кожаная куртка, но он ни секунды не дрожал, наверное, и мысли такой не приходило на ум, ему было вполне комфортно.

В пабе незадолго до этого он достал из внутреннего кармана три пакета, разложил аккуратно перед собой на стойке. То был зелёный кошелёчек с фильтрами, маленький – с закрутками, и самый большой, кораллового цвета – с табаком.

– Черешня, – добавил он.

Точно хирург, молодой человек медленно, с особым вниманием, сдержанно занимался своей появляющейся на глазах сигаретой. Зажигалку мастерить не нужно было. В этом плане парень полагался на силу проверенного огня.

Взять немного табака, положить в нужной пропорции на бумагу, закрутить, лизнуть, не забыть про фильтр – и вот, наслаждение на следующую минуту готово. Как много он жил, ведь несколько понятых минут, пропущенных через самое твоё – это роскошь.