Ольга Раковецкая - Иглы в воде

– Да, без изменений.

– Какая молодец, горжусь.

Мы обменялись щепотками.

Он занимался делом – миксовал коктейли для дам, а это было не просто. Затем принялся готовить шоты. Целую батарею.

Ему кричали парни в кепках:

– Давай быстрее! Да и с нами.

Он смотрел на меня. Мы всё понимали – некрасиво, но куда деваться? Лучше относиться ко всему с юмором.

Батарея встала напротив группы. Все угостились, в том числе и Федя. Он вернулся.

– Знаешь, нелёгкое это дело, пить то, что сам приготовил, ой, нелёгкое.

– Правда?

– Самый ужас в том, что мне начинает нравиться, – он нарезал яблочко и поставил передо мной блюдце. – Ты хочешь яблоко? Мне нужно его прикончить, было бы неплохо – так.

– С удовольствием.

Одна из девушек сетовала:

– Федя! Ну что такое? Почему ты не обращаешь на нас внимания! Мы хотим с тобой болтать. Куда ты ушёл?

– Дамы, не волнуйтесь. Всё хорошо.

Ему пришлось подойти к ним. Так весь день он приближался к людям, которые по большей своей части были ему неприятны. Пробежала мысль – а я ему приятна? Прихожу, пользуюсь положением.

Мы пересеклись взглядами на секунду, он отвёл глаза, прищурил их и пытался вникнуть в разглагольствования пьяной барышни с копной рыжих волос.

– Я очень рад тебя видеть. Я всегда рад тебя видеть, – как бы прочитав мои мысли, сказал он, возвращаясь к раковине. – И знаешь, если тебе будет плохо когда-нибудь, приходи сюда и прямо с порога начинай материть меня. Я не обижусь – это хорошо. Вот увидишь, ты втянешься.

– Ну что ты такое говоришь? – я долгое время держала в руках салфетку, а потом отпустила её.

Федя был занят своим делом, но клочок бумаги не мог оставить его равнодушным. Он тут же схватил его и выбросил.

– Привычка.

Мы вновь пересеклись глазами, улыбнулись.

– Ты ведь впервые за такой стойкой? – он казался серьёзным.

– Да, но не беспокойся, я смогу вложить полученный мною опыт в работу!

Феде стало искренно смешно.

– Люблю тебя, вот правда, – ему пришлось вновь подойти к пьяной команде – они пытались вспомнить, что пили месяц назад в одном баре, который Федя, как им казалось, обязан был знать. Разбирались долго.

Ко мне повернулся мой единственный сосед – красивый тридцатилетний мужчина. Высокий, с прямым длинным носом, чёрными глазами, выглядывающими из-под густых бровей. Его запястье украшали дорогие часы с большим циферблатом.

– Все двадцатипятилетние женщины – дуры, поверьте. Сколько пытаюсь разобраться в них, никак не могу понять, – он тяжело вздохнул. – Рядом с часами стоял стакан с почти закончившейся порцией виски.

Мужчина веселил меня, пока я работала над Наполеоном. Почему-то мне вновь захотелось посмотреть в сторону Феди, и посмотрела – оказывается, он тоже захотел, но на секунду раньше. Конечно, он просто следил за тем, сколько виски в стакане моего соседа. Бармен вернулся.

– Я не помню тебя здесь. Знаю это место десять лет, но тебя вижу впервые.

– Да, особенно стойку в таком виде, – Федя говорил серьёзно.

– Вы вместе? А, у вас что-то намечается, – сосед запнулся.

Воцарилось молчание, не сказать неловкое, но говорить не хотелось очевидно.

– Ну в перспективе.

– Поживём – увидим, – сказал Федя и протёр стойку.

– Я всё понял, это же самое интересное. Пойду покурю, – промолвил он и, шатаясь, вышел.

– Хочешь, тоже покурим для души? – предложил мне бармен.

– Хочу.

Он отпросился. Я прошла колодец, подошла к чёрному выходу, ярко освещённому одним фонарём. Пока Феди не было, я устроилась удобно на лесенке, подложив под себя сумку. Вышел он. В руках держал сиденье, оторванное от какого-то стула.

– Ты чего? Держи, нельзя сидеть на холодном.

– Я же на сумке сижу!

– И на ней нельзя.

Федя покопался в коробках, нашёл самую прочную и уселся рядом на ступеньке выше.

– Держи, – он вынул из пачки одну сигарету и протянул мне.

Мы курили не торопясь. Говорили о долгах, планах, погоде.

– Почему мы раньше этого не делали? – казалось, Феде очень понравилось пускать дым и сквозь него смотреть мне в глаза, пока я пыталась говорить о чём-то.

– Я испортилась.

– Курение ничего не говорит о человеке как личности. Просто факт. Я курю и все тут, – он потушил сигарету, ещё раз взглянул, улыбнулся. – Ладно, пора. Не заблудись, дойди до бара.

Внутри меня обдало теплом – я вновь согрелась. От нас пахло табаком и чем-то своим, что родилось, пока мы курили. Теперь было странно смотреть друг на друга, неловко, но хотелось. Всё может произойти в одном взгляде. Всё абсолютно. Просто нужно знать, что с этим делать, я же понятия не имела.