Денис Ленский - Алгоритмы, или Ошибка в коде. Концептуальная фантазия

«Что за чертовщина? Какое разрубленное тело? Какой суфлёр? Этого мне только не хватало. Мало у меня своих суфлёров?» – раздражённо подумал Президент и, словно испугавшись, что жена прочтёт его мысли, поспешно ответил:

– Да так, ерунда, в одной статье попалось. Спасибо, мой генерал. «Мой генерал» – именно так он иногда называл жену, чтобы подчеркнуть её значимость.

Президент принюхался – запах вроде выветрился. Он снова взял папку в руки и начал перелистывать страницы с распечатанным на матричном принтере текстом.

Вероятнее всего, в его руках был печатный вариант рукописи книги. Он бегло пробежал преамбулу, в которой что-то говорилось о достоянии русской культуры, об авторских правах, о мистике, выходящей за пределы юриспруденции. Всё это было так непривычно, что Горбачёв недовольно поморщился.

В углу комнаты, возле двери что-то щёлкнуло. Он вздрогнул и испуганно уставился на дверь. Там никого не было, но Президенту показалось, что за ним кто-то пристально наблюдает. Тьфу ты, чёрт! Нервы, наверное, шалят…

Один из помощников Президента докладывал ему, что какие-то умники придумали свою «концепцию глобализации», которая, по их мнению, должна объединить все народы мира вне зависимости от их национальной культуры и ошибок исторического прошлого. Кроме того он вспомнил, что гэбэшники недавно докладывали ему про директиву Совета Национальной Безопасности США номер 20/1 от 18 августа 1948 года, якобы направленную на развал СССР. Но мнения специалистов разделились: одни считали, что директива – это информационный вброс, а другие отнеслись к этому вопросу серьёзно.

Разбираться со всем этим, а, тем более, вникать в суть каких-то там «концепций» было совершенно некогда. Ситуация в стране была, мягко говоря, неоднозначная: Союз разваливался на глазах, война в Осетии, война в Карабахе, прибалты отделились, за ними грузины, Борис ещё воду мутил, да поленья подбрасывал со своим референдумом, шахтеры сидели на рельсах…

В этот момент Горбачёву снова показалось, что в том же углу происходит какое-то непонятное шевеление. Положив папку на стол, он хотел было уже подняться, чтобы сходить и проверить, не забралась ли случайно в кабинет кошка, но тут раздался звонок. Президент вздрогнул от неожиданности и нажал кнопку селектора.

– Михаил Сергеевич, к вам академик Яблонский, – донеслось из динамика.

Горбачёв поморщился.

– Раиса, это ты пригласила Яблонского? – спросил он громко, а про себя подумал: «Или этот выскочка сам припёрся?»

– Да, Миша, Терентий только что вернулся из Лондона, и я решила, что тебе будет полезно с ним встретиться.

«Конечно полезно, кто бы сомневался? Никакого вреда, кроме пользы!» – зло подумал Горбачёв.

– Спасибо, Раиса. – Повернувшись к селектору, он снова нажал кнопку. – Передайте Терентию Варфоломеевичу, пускай заходит.

Пошарив под столом ногами, он нашёл свои модные туфли и принялся их натягивать, мысленно чертыхаясь и проклиная всё на свете.

– И, боже вас сохрани, не читайте до обеда советских газет.

– Гм… Да ведь других нет?

– Вот никаких и не читайте. Вы знаете, я произвел тридцать наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не читающие газет, чувствовали себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать «Правду», теряли в весе.

Михаил Булгаков

Нет, снова не получилось… Отбросив очередную железку, Программист вздохнул и устало закрыл глаза. Битых полчаса он сидел на подоконнике в парадной своего дома, пытаясь вспомнить, куда мог подеваться ключ от его питерской квартиры. Все карманы стареньких джинсов были проверены по несколько раз. На подоконнике лежали пропуск в КБ, мятый рубль и остатки мелочи. Он тщательно исследовал даже кроссовки, заглядывая под стельки. Пару раз, на всякий случай, он вытряхивал носки, но…

Материализовать дубликат ключа по памяти ему тоже не удалось. Там же, на подоконнике, лежала небольшая горстка металлических изделий, напоминавших игрушечный металлолом. Искорёженные кусочки неизвестно какого металла походили на что угодно, но только не на ключ от его квартиры. А ведь ключ-то был самый банальный – обычный «английский», с двумя бороздочками. И расположение зубчиков, и бороздочки Программист помнил до мельчайших подробностей, но нелепые подобия дверных ключей, получившихся в результате материализации, выглядели настолько халтурно, что он даже не пытался вставлять их в скважину.