Айсалкын Джолдошева - За забором

– Ты же знаешь, все было совсем не так. Ей тогда и восемнадцати не было. А вашей старшей сестре было двадцать восемь. Тогда все девушки выходили замуж до двадцати трех, а старшая сестра оставалась в старых девах. И папе было стыдно перед людьми. Выдавать замуж восемнадцатилетнюю, когда есть старшая незамужняя дочь – это был позор. Помню еще, что про сватов узнали старшины через соседей и приходили к отцу поговорить. Контролировали. Это только сейчас об этом забыли. Сейчас не так, как раньше. Тогда соблюдалась очередь. Сейчас поселок стал городом. Много чего изменилось с тех пор. Нет жесткого контроля со стороны старшин.

– Да… – подхватила Зейнеп, – Арууке же хотела замуж за своего парня. И она об этом открыто сказала родителям. Но они были категорически против. Нельзя было по обычаям выдавать замуж вторую дочку, когда есть старшая. Выдавать младшую замуж первой считалось позором. А она не захотела ждать сестру. Настаивала на своем. Тогда ей запретили встречаться с ним. Но она с этим не смирилась в душе.

– Да?

– Да, – продолжала Зейнеп, – парень женился на другой. На своей соседке. Месяц Арууке не выходила из дома. А потом начала заниматься бизнесом, чтобы забыть его. Жила хорошо. Купила квартиру. Но свою любовь никак не смогла забыть. Воспоминания о нем сбили ее с пути. Осенью, когда саранча съела весь урожай, она обанкротилась. Оставила все, как есть, и уехала. Исчезла. Мама начала по ней скучать. Тосковала. Ее страдания известны только нам… Мы все думали, что она вернется через год. Но вестей так и не было. Затем второй год прошел. Папа признался семье, что сильно ошибся. Родители пожалели, что отказали дочери. А потом уже мама слегла в постель, а папа начал уходить в себя. Хотя тогда мы еще толком ничего не замечали.

– Это тогда его поведение сильно изменилось?

– Да… Мы надеялись, что она вернется домой. Не было никакой информации о ее существовании. Помню, что папа именно тогда начал вести свои странные записи, разговаривать с собой… Но кажется, я заговорилась. Давай потом это обсудим. Все, я побежала отдавать письмо. Что мне сказать Лоле? Что срочно надо приехать сегодня? Или сказать, что семейное собрание? – Зейнеп ненадолго задумалась. – Ладно, на месте разберусь.

– А Венере как сообщим?

– Сходи в лесхоз, у них заработал телефон. Позвони в роддом и попроси, чтоб Аскара 10 10 Муж Венеры, четвертой дочери Дайыра, работает в роддоме. позвали. Думаю, он на дежурстве. И скажи ему, что очень надо.

– Он ревнивый. Вряд ли отпустит ее одну.

– Как будто только у него жена есть, а у остальных нет. Скажи, что очень надо.

Зейнеп взяла сумку и пошла отправлять письмо. В ее и так безрадостных глазах появились блуждающий страх и боль за отца. Поступки отца не выходили у нее из головы. Но она успокаивала себя, думая, что отец все-таки зеркало прикрепит внутри двора, а не снаружи. Уверяла себя, что беспокоится по пустякам. Она задумалась и не заметила, что автобус уже проехал вперед и сигналил ей. Водитель узнал ее и остановился. Подбежав к автобусу, Зейнеп широко улыбнулась. Быстро поздоровавшись, шофер сказал:

– Письмо?

Зейнеп в ответ кивнула головой.

– На сегодня надо?

– Да.

Собрание состоялось. Но собрались не все. Как всегда не пришел второй сын Дайыра, Султан. Хотя этому никто и не удивился. Даже, когда Дайыр просил его навестить, он не приходил под разными предлогами.

– Где папа, – спросила Зейнеп у старшей дочери отсутствующего Султана.

Та ответила, что он сейчас придет. Но Зейнеп продолжала спрашивать, точно ли он придет или ему не сообщили о собрании. И только жена Султана и Дайыр знали, что он все равно не придет. Хоть бульдозер отправляй за ним.

Собрание начали спокойно, за общим столом. Уже был вечер. За окном дул еле заметный ветерок. Дети играли в большой комнате в прятки.

– Папа хочет повесить зеркало на ворота, – сказала Зейнеп в начале семейного собрания.

Дайыр глотнул свежезаваренный чай.

– Оно не большое, – начал он, заранее зная, что дети будут против.

– Который раз передвигаем ворота. Давай вот на этот раз остановимся. Зачем каждый раз передвигать? – вступил в разговор старший сын Токтогул.

– Я бы лучше вместо ворот занялся подготовкой земли к посеву пшеницы, – добавил младший сын Курбан, уставший от папиных идей. Его же неожиданная идея не всем понравилась. Дайыр задумался и с недоверием спросил:

– Ты решил вернуться к фермерству?