Валера Жен - Смерть офицера

3 июня. Утро.

Степан Михайлович, сидя за рабочим столом, пытается воссоздать однажды возникший образ убийцы, силится описать внешность. Высокий, крепко сложенный. Дерзкий бесчувственный взгляд. И оружие. Копия того, что лежит у майора Довганича в коллекции собранных материалов. Иллюзия выглядит достаточно реалистичной. Подсознательно создается версия – как возможность объединить документальные факты и некоторые домыслы. Непременно должен быть военный человек. Вошел в жизнь молодой семьи. Кто звал? Пожалуй, самый больной вопрос, способный расставить все точки. Никто не ответит, но в результате появился нож.

Он встал из-за стола, подошел к окну. Лето как лето. Однако погода на Южном Урале непредсказуема. Теплые дни сменились прохладой. На оконном стекле остаются косые следы от редких дождинок. И жизнь печальна, как всегда – по причине жестокости и разобщенности самих же людей. Непосредственно перед глазами серый тротуар, по которому снуют серые подмоченные люди, чуть в стороне – вход в агентство. Раньше была трехкомнатная квартира, но Алексин на месте окна устроил тамбур, опустил на асфальт широкую мраморную лестницу по металлическим косоурам. Неплохо смотрятся на торце козырька объемные буквы «Алекс». Прохожие засматриваются, пытаются сквозь оконные решетки разглядеть внутреннюю жизнь сыскного агентства. Будто и впрямь в деятельности частной фирмы могут существовать какие-нибудь особенности и секреты, далекие от объективной реальности.

Просторный кабинет без каких-либо украшательских излишеств – почти такой же скучный, какой был в прокуратуре. Именно туда впервые пришла Людмила Николаевна. Легко окрутила его, потому что ему стало в тягость ежедневное мрачное однообразие, связанное со спецификой работы. Очень хотелось светлых отношений. И что же? Он, как последний глупец, не разглядел своего счастья, не поторопился пустить ее в свою жизнь, а после трагических событий в Чертовке не было сил думать о создании семейного очага. И она не сразу поняла его – вдруг надолго исчезла. Он прочитал записку на тумбочке и со всей прытью бросился искать Людмилу Николаевну, его Милочку-Людмилочку. Ему посчастливилось, и окружающий мир опять расцвел красками. Она не только вернулась, но заняла прочное место в сфере его деятельности, то есть в сыскном агентстве «Алекс». Сначала фирма арендовала помещения в цокольном этаже жилого дома с вечно пыльными окнами, крутой лестницей и нависающей перед ней балкой с надписью «Не габарит». Иногда, в расстроенных чувствах, он забывался и в отместку за плохое настроение украшал голову шишками. И все равно, несмотря на российскую вакханалию и личные неприятности, жизнь казалась привлекательней и веселее. Что значат нерастраченная энергия, целеустремленность и надежда на честное правительство. Не о переменах ли накануне пыталась говорить Людмила. Хочет превратить офис в цветущую оранжерею.

Размышления были прерваны троекратным, как будто даже предостерегающим, стуком в дверь. Не дожидаясь разрешения, вошла высокая стройная женщина, что-то около бальзаковского возраста. В карих глазах – спокойная невозмутимость. Также уверенно когда-то в первый раз входила в его кабинет Людмила Николаевна, хотя ее точно никто не приглашал. Сейчас обстоятельства иные.

– Вы… Федорова?

– Татьяна Юрьевна.

– Виктор Юрьевич… Татьяна Юрьевна… – задумчиво повторил Алексин и, в ответ на вопросительный взгляд Федоровой, добавил. Присаживайтесь!.. Кофе?

Посетительница неопределенно пожала плечами, опустилась на край стула. Неторопливо расправила подол черной плиссированной юбки, как бы акцентируя внимание на смуглых коленках. Она явно не нуждалась в загаре. Смуглая кожа приятно контрастировала с белоснежной кофточкой. Если бы только не темные очки с диоптриями…

– В такую непогоду вы ухитрились прийти без зонта и не вымокнуть.

Он обратил внимание на тонкие длинные пальчики крепко охватившие миниатюрную сумочку. Есть характер, такую женщину с толку не собьешь. Вообще-то весь разговор носил ознакомительный характер, ни к чему не обязывающий. Так, расчет на удачу. Федорова поняла и расслабилась, позволила себе улыбнуться. Быстрым движением руки сняла очки, поправила темную короткую прическу, снова надела очки. Очень светская привлекательная особа, хотя и проскальзывает в манерах и облике цыганская психология.

– Давайте по-пустому баять не будем… – мягким певучим голосом она бесцеремонно прервала его отвлеченные рассуждения. – Вы меня пригласили, и я пришла, хотя не представляю своей роли в печальной истории. Правда, учились вместе, потом дружба получила продолжение… Но мы жили каждая своей семьей. Вот и все! Не знаю, что еще сказать. Какой-то майор Довганич уже домогался. Хочу, чтобы и вы меня поскорей оставили.