Наталья Стрункова - Ты только маме, что я в Чечне, не говори…

© Наталья Стрункова, 2020

ISBN 978-5-4498-9435-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Родился Костя в простой семье, мать, да отец.

Мать доярка, отец комбайнер, все просто и без излишеств. Дом простой, деревянный, кухня зала и комната, достался от родителей матери, померли давно, когда только Костик родился.

Слабенький был, здоровьем Бог обидел, синенький и прозрачный, дышал плохо и практически не плакал. Родители на второго ребёнка не решились, боялись этого не поднять. Но Костик поправился, к 4 годам уже был наравне с двухлетками, появился аппетит, а кожа стала розовой. Вот только не говорил совсем, понимал все что скажут, но никогда не отвечал, мог головой мотнуть иногда, и все на этом.

Родители сначала расстраивались, а потом приняли его таким, и успокоились. В школе Костя тоже молчал, учителя на селе знают о каждом ребенке, поэтому и не требовали, задания писал, вопросов не задавал, и слава богу. В 16 лет школа была окончена, Константин стал учится на сварщика, попутно получая права на трактор. В училище поначалу требовали устных ответов, грозили отчислением, но в ответ тишина и написанные работы. Вот так через 3 года Константин Лапушкин закончил училище, получил права тракториста, и вернулся в родное село.

А там повестка ждёт, в армию давно пора, военкомат почему то забыл о нем, и дело потерялось. Родители суетились, стол не хитрый собрали, соседей позвали, мать всплакнула, отец впервые обнял, по мужски, крепко, и Костик сел в автобус.

Уехал Костя далеко от родного дома, попав во внутренние войска. Время шло быстро, построение, казарма, помощь в патрулировании города. Всё это было не сложно для Кости, он привык рано вставать, не был избалован излишествами, и ко всему относился спокойно. Вот только молчать теперь не получалось, приходилось говорить «Так точно», получив не однократно знатных звездюлей.

Прошло 8 месяцев службы, и в части начались волнения, срочно новобранцев начали учить стрелять, стрельбища были каждый день. Никто ничего не понимал, пока в воздухе не прозвучало страшное слово «Война».

Декабрь 1994 года.

Костя уже знал что всех отправят в Чечню, в душе шевельнулась тревога, он видел как пишут письма домой его сослуживцы, завтра он поедет вместе с ними на Грозный, вспомнил о матери и решился написать письмо.

Мама, здравствуй. Пишет тебе Костя, твой сын. Ты наверно уже знаешь что в Чечне началась война, завтра наша часть едет на Грозный. Я не боюсь, я не знаю что меня там ждёт, нам сказали мы едем как миротворцы, но нас научили стрелять. Я не понимаю причину этой войны, я много чего не понимаю, никто из командиров ничего не говорит. На этом все, ложусь спать. Батя, жму тебе руку. Костя.

Ханкала встретила холодом, серым воздухом и страхом. Страх окутывал липкой плёнкой, не давая дышать и думать, Костя слышал как стучат зубы, видел как трясутся руки у ребят. Впервые захотелось поговорить, и он повернулся к парню:

– Константин – протянул руку Костик.

– Леха – ответил белобрысый парень, с маленькими, бегающими глазками.

– Ты откуда?

– Астрахань, а ты?

– Я не городской, с деревни я. Ты давно служишь?

– 8 месяцев… Вроде – неуверенно ответил Леха.

– Жрать охота, и выпить бы, самогонки маминой.

– Верняк, борща бы со сметаной, маминых пирожков – дрогнувшим голосом вдруг ответил Лёшка.

Костик повернулся и увидел блеснувшие глаза, как задрожали руки парня, и это передалось ему. Просто на минуту представил мать, как убьют его, придёт похоронка, или как она теперь называется, как вся деревня будет прощаться, как отец будет прятать глаза и… Костя вскочил, тряхнул головой, сам не понимая как это у него получилось так разволноваться, почему то захотелось покурить, хотя никогда этим не баловался.

Командиры нервничали, отдавались какие-то ненужные приказы, суета и беготня была кругом, все чаще думалось о доме, о родном селе, как пахал отец, как вкусно пахла пшеница, вкус парного молока и белого хлеба. Как мать одевала косынку перед дойкой, синюю в белый мелкий цветочек, почему то вспомнились её белые руки, убирающие волосы в платок. Большие сапоги отца, как поднимался по скрипучему крыльцу тяжёлым шагом.

Первые котята, белые шерстяные комочки от кошки Машки, какие они были беззащитные и мокрые ещё, Манька защищала их, вылизывала и грела.