Игорь Арсеньев - Любовь да будет непритворна

За краем обширного поля особых чудес не было. Зато мы удачно проскочили лесок. К вечеру буквально со скрипом добрались до стоянки. Подшипник задней оси загоняли многотонным прессом в недрах Мариинского театра, да видно перестарались. Так что, въехали мы на территорию кемпинга, что называется, с музыкой. Не удивительно, что на нас обратили внимание.

В кассе мы заплатили за место положенные пятнадцать марок, наскоро перекусили, установили палатку и легли отдыхать. Однако сна не было. Нас душили сомнения.

– Да, скрипит … – проговорила Людмила, устраивая ступни ног.

– Да и хрен с ним! – сказал я, растянувшись во весь рост на надувном матрасе с блаженной улыбкой на тронутом вольным, обжигающим ветром лице.

– Вот именно, – возразила Людмила, – всё ради приличия.

– Люда, в чём ты меня обвиняешь? Разве я виноват, что не хватило времени на испытание веломобиля? Ты вспомни, как мы удирали.

– Игорь, – Людмила привстала, – а давай, – на ее лицо лег оранжевый отсвет палатки, – давай мы никуда не поедем. Останемся в кемпинге. А что: море, песок, цивилизация с двумя нулями, м?

– Шутишь? – спросил я после некоторой паузы. – А приглашение?.. – я пытался направить разговор в нужное русло.

– Перекантуемся недельку, как на курорте, а там – закажем билеты обратно. Зато плывешь по морю на «Анне Карениной» и чувствуешь себя – человеком! А про Эрланген – соврём, – отмахнулась Людмила. – Скажем, что были – и всё.

– Хэлло! – с наружи послышался простуженный, будто наждачный мужской голос.

Я высунул голову из палатки.

– Кто там? – зевая, спросила Людмила.

Небритый, пузатый мужик в футболке морковного цвета на выпуск, в кроссовках на босую ногу, одной рукой протягивал блюдо, на котором едва разместились два стейка, отменно прожаренной, сочной свинины, другой – светлое пиво в высоких запотевших стаканах. В отблеске вечерней зари, мне показалось, что за спиной благодетеля на ветру трепетали петушиные крылья, однако рябь улетучилась. Сибарит в канареечных шортах до колен оставил нам угощение и – отошел к своим…

Семья из четырех человек располагалась напротив нашей «пэтэушной» палатки. Палатка у них, в сравнении с нашей, казалась дворцом, в котором было несколько отделений. Неподалёку дымился мангал. Ошалевшие дети бегали взапуски вокруг надувного катера. И хоть мы ни о чем не просили, но хотелось нормальных, человеческих отношений. Я преподнес толстяку, привезенные с собой сувениры. А, хлебнув пивка под шорох морского прибоя, естественно, нас разморило. Засыпая, прикинули: место 15 + завтрак 15 +8,25 обед +15, итого: 53,85dm. На рубли переводить не хотелось, от усталости махнули рукой и решили забыться.

Да куда там. Дети, увидев веломобиль, набежали со всех сторон. Они устроили прямо возле нашей палатки настоящую суматоху. Бесенята расшифровали «Катюшу» и забавлялись, можно сказать, вседозвольнически. Подремать удалось лишь тогда, когда в веломобиле разрядился аккумулятор. Однако это случилось лишь где-то под утро.

В субботу, как сейчас помню, после дорогущего, по нашим меркам завтрака, мы решили выбраться на пляж. И не сразу поняли, что собственно происходит. Поначалу я даже выразил некоторую недоверчивость своему зрению. Людмила так даже поперхнулась недоговорённой фразой. Ведь ничего подобного в своей советской действительности мы не наблюдали ни разу. А, забегая вперед, скажу, что порнофильмы, да, мы увидим по ночному германскому телевидению, но это случится несколько позже. А тут…

– Игра, – отважилась сказать первой Людмила, – дань средневековой традиции, подобие любовных игрищ на праздник Ивана Купала.

Людмила растеряно вертела туда-сюда пушистой головкой, а между тем, в воде, на песке, в шезлонгах, словом, повсюду – дефилировали совершенные обнажённые взрослые, а с ними, надо думать, их дети.

– Они же католики – в основном, – сказал я, разглядывая исподтишка симпатичную пляжную нимфу с бритым лобком.

– Католики? Скорее баптисты! Или эти…

– Да п-п-протестанты они, – ответил я, заикаясь. – Хотя, можно представить, что однажды люди прилетели отдыхать на остров Бикини, а там поголовно все голые, так?

– Угу.

– Голому человеку, куда спрятать оружие? Следовательно, это демонстрация всеобщего миролюбия.

И в подтверждение моих слов, по наитию, с разных сторон сбежались обнаженные парни и такие же загорелые девушки. Прекрасные – они встали в круг и затеяли игру в волейбол. Психиатры склонны называть подобных людей эксгибиционистами. Знатоки признают у них сексуальное отклонение, при котором человек достигает наибольшего полового удовлетворения путем демонстрации своих гениталий посторонним лицам, выбирая для этой цели многолюдные, публичные места. Но пока мы мудрствовали, раскрепощенная молодежь по-детски галдела, резвилась, наслаждаясь полной свободой действий. И, казалось, что для них наступило «совершенно совершенное лето» 7 7 В. Набоков. в то время, когда собственные наши чувства подверглись нравственному и физическому испытанию. Мне так и чудились надзиратели, вооружённые ружьями обезьяны из фантазии Пьера Буля. 8 8 Пьер Буль – автор романа «Планета обезьян». Хотелось бежать, прятаться от неправдоподобной грёзы с одной стороны, а с другой – упиться терпким настоем тайного, мутного счастья подсмотренной, травматической правды. Контаминация образов, как световые радуги, смешенные с влажным песком, рельефно выделяли фруктовые формы девиц и мою замаскированную под романтику похоть. Я беспомощно, как осьминог, распластался на раскаленном песке, прикрыв стыдливо глаза. Однако я скоро перевернулся и вынужденно лёг на живот.