Ирэн Лэнтиджини - ТЕТ-а-ТЕТ

Специалист, работающий в пограничном отделении, в любом случае ведет индивидуальную практику, приобретая тем самым серьезный профессиональный опыт. Я не была исключением: открыла свой кабинет в частной клинике. Пятнадцать лет назад они только начали появляться.

Начав работать в больнице, поступила в аспирантуру и могла преподавать психологию в высших учебных заведениях. К тридцати годам защитила диссертацию и докторскую. Муж защитился раньше, его карьерный рост был более стремительным. Не секрет, что дети усложняют жизнь, но они ее и упрощают. По сравнению с ними все остальное – неважно. Сверхнагрузка и отчасти даже конкуренция между мной и мужем превратили наши отношения в «скачки» – но рабочие, а не любовные.

Я практиковала как психолог и на полставки работала преподавателем. Муж, будучи доктором наук, занимался только преподавательской деятельностью. Я радовалась за него, он – за меня, но гордость друг за друга со временем трансформировалась в демонстративный эгоизм и гордыню. Мы стали отдаляться…

Беда не ходит одна. Вскоре нас постигло горе: сыну установили диагноз – порок сердца. Осознание, что ты ничем не можешь помочь собственному ребенку, разрывало душу на части и обнуляло мою жизнь, перечеркивая будущее. Именно в эти страшные, чудовищно несправедливые моменты понимаешь, как нужно жить и что ценить. Ребенку нужно было делать сложную операцию, и я вынуждена была взять тайм-аут в работе и заниматься исключительно его здоровьем. Мы с мужем хорошо зарабатывали, но деньги на операцию пришлось откладывать.

Муж в то время переживал карьерный взлет, и ему предложили поехать по контракту на два года за рубеж. Он согласился и сделал это по нескольким причинам: ради сына и для удовлетворения собственных амбиций. Заключил договор с польским ВУЗом и уехал в Варшаву сразу после того, как нашему мальчику сделали операцию на сердце. В течение двух лет я занималась ребенком одна. Муж вернулся, и я поняла, что мы абсолютно чужие люди. Мы с сыном были лишним звеном в жизни преуспевающего мужчины. На фоне его успешности наш трагизм выглядел никчемным. Я не могла простить супруга за то, что он предал нас в самый неподходящий момент. Да и бывают ли подходящие для предательства моменты?!

Ведь это я родила ребенка, дала ему жизнь, носила под сердцем! Я могу дать своему сыну все, что нужно, и просто не вправе требовать этого от кого-либо еще. Даже от его отца. Может, эти мысли попахивают феминизмом, но это правда, рожденная в кризисный момент моей жизни в голове и душе. Сейчас я понимаю, что люди по-разному переживают трагедии, но тогда я твердо решила, что нам с супругом надо развестись. Так и сделали.

Но после вчерашнего «оригинального ужина» с пациентом мысль о муже впервые за несколько лет снова отчетливо всплыла в голове. Тишина, пустота… А ведь Вадим был прав, хотя и груб. Помогая другим разобраться в себе, я редко заглядывала в день раскола собственной семьи. Что было главным в моем решении? Ночью, приехав от Вадима, я вспоминала до мельчайших оттенков все свои чувства: обида, недоверие, сомнения, потеря интереса, отчуждение… Нет! В тот серый понедельник я стояла у окна и смотрела, как, выйдя из машины, муж странно, как в замедленной съемке, идет к подъезду. Лицо его не выражало ни одной эмоции, кроме тоски. И, глядя на его потухшие глаза, я впервые ничего не почувствовала. По улице шел абсолютно чужой мне человек. Шум лифта. Звонок в дверь. Я открыла. Мы столкнулись взглядами, и я окончательно поняла, что в сердце не осталось ни капли любви. Никаких внутренних монологов – тишина пустоты. Продолжать это состояние не имело смысла. Развод был единственным правильным тогда решением.

Что я чувствую теперь, вернувшись в тот день осени? Наверное, освобождение. «Только свободный человек может сделать правильный выбор». Сколько раз я говорила это своим пациентам. Проработав свою собственную проблему, я лишь тщательно препарировала ее в голове. Трезвый рассудок расставил все по полочкам. Все было понятно и логично, но на душе было прохладно… Какое правильное слово – «прохладно». Больше не пекло от обиды, гнева, боли, не сковывало душу ледяным одиночеством. Казалось, внутренний термометр показывал вполне комфортную температуру, как говорят в народе – «ни холодно, ни жарко». Отчего же тогда эта грусть?

Жизнь продолжалась. Моя карьера постепенно начала набирать обороты. Я издала две книги по психологии: «Кризис на двоих» и «ПСИХОЛОГиЯ», преподавала в институтах, вела индивидуальную практику. После разрыва с отношений с первым мужем, который, несмотря ни на что, помогал ребенку, я достигла того уровня, когда и без него могла полностью обеспечивать жизнь свою и ребенка и чувствовала себя комфортно. Пришло ощущение самореализованности и самодостаточности.