Елена Бурдина - Аленка в шоколаде

Утром, я подскочила не свет ни заря, ведь сегодня мы идем в кино! В настоящий кинотеатр, там все будет хорошо видно – не то что в нашем маленьком телевизоре.

– Что ты топаешь, как слон, – ворчит бабушка, – дай матери немного еще поспать.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Я не буду как слон. Смотри, как я умею ходить на цыпочках, – я показываю бабушке, но тут же теряю равновесие, валюсь на бок, задеваю таз, что стоял на табуретке – и таз и ковшик, что был внутри, с грохотом падают на пол.

– Ну что за ребенок такой, неуклюжий… – Сокрушается бабушка. Заспанная мама заглядывает на кухню:

– Что тут у вас случилось?

– Да ничего, доча твоя показывает, как он на цыпочках может ходить. – Балериной будет наверное.

– Я могу, да, я могу! – Я показываю маме, свои «цыпочки», но теперь, предусмотрительно держась за стенку. – Я видела в телевизоре, так тетенька танцевала.

Я слегка приседаю и топчусь на месте, с грацией молодого бегемотика. Мама с бабушкой смеются. «Да и ладно», – не обижаюсь я, – «пусть смеются, зато сегодня мы идем в кино!» Очень интересное будет кино. Мама сказала – новый фильм, называется «Бриллиантовая рука».

В кинотеатре, я мужественно высидела у мамы на коленях пятнадцать минут, потом, потихоньку сползла на пол, и пошла осматривать зал. Хорошо, что мы сидели с краю, возле прохода. Я прошлась наверх, потом спустилась вниз, по большим ступеням. Какая-то девочка, глядя на меня, тоже выскользнула с кресла и стала ходить вслед за мной. Девочка оглядывается по сторонам, потом спрашивает:

– А ты свою маму как потом найдешь? Здесь темно.

Я пугаюсь сначала, но потом смотрю внимательно в зал, большой экран светит ярко. Да вот же она, моя мама, самая красивая! В белых брюках, с длинными темными волосами. Как можно, такую не заметить. Она смеется, глядя на экран, – дядька прячет пистолет в фуражку, и надевает ее на голову.

Идем домой, после кино – мама мне покупает красного петушка на палочке. Как я люблю таких петушков! Когда леденец заканчивается, надо погрызть деревянную палочку, она тоже немного сладкая. Я хотела эту палочку сохранить, а дома, вечером, еще погрызть. Но мама не дала. Хотя леденец был и на палочке, но после него оказываются липкими и руки и лицо. Мы видим колонку с водой, идем к ней, мама нажимает на тяжелый рычаг и говорит: «Мой руки, только осторожно!»

Я сую ладошки под упругую струю, вода брызжет везде: на мое платье и на новые гольфы, на мамины белоснежные брюки, на туфли… Вот бабушка, отругала бы! А мама смеется:

«Ничего, лето на дворе, высохнем».

И последний аккорд этого счастливого дня. Мы стоим на остановке, ждем автобус, и неподалеку – мама замечает автомат с газированной водой.

– Хочешь лимонада? – Спрашивает меня.

Ну конечно! Я радостно киваю головой. В большом автомате есть две маленькие дырочки для денег. Одна совсем маленькая, нужно опустить копейку, подставить стакан – и польется газированная вода. Но она не сладкая, и совсем не вкусная. А вот в другую дырочку, побольше, нужно опустить три копейки. И тогда, в стакан капнет вкусный сироп, а потом польется газировка.

– Ты какой напиток будешь, – спрашивает мама, – яблочный или грушевый?

Я люблю грушевый. Мама опускает в автомат три копейки, нажимает кнопку с красивым названием «Дюшес», – и вот с шипением, льется в граненый стакан газированная вода. Я пью потихоньку, пузырьки подпрыгивают и стреляют мне в нос, но как вкусно! Я не могу осилить целый стакан, отдаю маме. Довольные, мы возвращаемся на остановку, как раз к приходу нашего автобуса.

Не знаю, что «помогло» мне заболеть, поедание конфет из глины, или что-то еще. Но это случилось. Я лежу на диване, мне плохо: у меня высокая температура и болит живот. Так же не знаю, как моя мама за 1800 километров почувствовала, что мне грозит опасность. Пятница, вечер – подруги зовут на студенческую вечеринку, а у нее на сердце тяжесть, места себе не находит. Как там дочка? Может что-то случилось? Телефона у бабушки нет, не позвонить, не узнать.

Мама решается, едет на вокзал – денег в кошельке еле хватает на билет. Поезд отходит через пятнадцать минут. Она заскакивает в вагон. И через сутки, вот он, наш городок; бегом с вокзала домой – и точно! Аленка вся бледная, лоб покрыт испариной, почти теряет сознание. Бабушка в слезах: «Не знаю, что делать! Она говорила – животик болит. В понедельник надо к врачу…»

Какой понедельник! Мама хватает меня на руки и несет в ближайшую больницу. Как это получилось, у хрупкой стройной женщины, в сорок шесть килограмм весом, дотащить меня, не худенькую такую, – килограмм шестнадцать, наверное; почти два километра до больницы – никто не знает. А дальше мне просто повезло, что в субботу нашлись врачи, и все они хорошо знали свое дело.