Виктор Верин - Русский легион

Но не стоит думать, что Русский легион весь состоял из таких вот обиженных жизнью как я и Жека. Здесь полно было разных судеб. Например, один очень даже известный писатель, который, как и положено настоящему писателю, сидит в «Матросской тишине» за свои убеждения и пишет оттуда пламенные воззвания к легионерам. Официально он сидит, конечно, за призыв к свержению существующего государственного строя. Говорят, что несколько раз он участвовал в боевых операциях Легиона в качестве рядового бойца. Это уже потом он стал пытаться придумать какую-то идеологию для Легиона. А какая здесь может быть идеология? Борьба за справедливость? Я помню, когда защищал диплом в университете, один профессор спросил меня: «Вы что, действительно считаете возможным создание идеальной модели справедливости?» Когда я ответил утвердительно, он величественно хмыкнул: «Ну что ж, дерзайте, молодой человек. Правда, до вас на практике это никому не удавалось». Я тогда завелся и произнес целую речь: «Выработать четкое понятие справедливости и на его базе разработать модель общественных отношений – это первоочередная важнейшая задача для юристов. Это наша обязанность – не только теоретические изыскания, но активная пропаганда приобретенных знаний. Наша пассивность уже привела к тому, что понятие справедливости определяют продажные политики, одевая его в те одежды, которые приходятся ко двору конкретного заказчика. И самое страшное в том, что, зачастую, в роли таких беспринципных политиков выступают выпускники юридических ВУЗов. Они приобрели за время обучения навык манипуляции нормативными актами. Но не получили ни малейшего представления о конечной цели нормотворчества…» С точки зрения обогащенных знаниями и жизненным опытом университетских преподавателей, я нес идеалистическую чушь, о чем мне честно и сказал после защиты мой «научник». Но все же меня не выгнали из аудитории, и защиту диплома на тему «Право и справедливость» зачли на «отлично». С тех пор мой энтузиазм заметно снизился. Я стал более терпелив и равнодушен.

В Русском легионе, конечно же, не открыли определение понятия справедливости, годное для всех случаев жизни. Более того, на собеседовании с представителем Легиона в гостинице «Россия», куда меня привела Лена, мне многое не понравилось. Здесь сильно попахивало русским фашизмом. Но в данный момент мне было на это наплевать. Главное – здесь можно было поиграть в пятнашки со смертью, а во время такой игры все посторонние мысли из головы вытесняются инстинктом выживания – ни о чем другом думать не приходится. Наилучший вид отдыха. Как раз то, что мне надо – или вырваться из полузабытья, или перебраться в мир иной. Скорей бы в дело…

После устного собеседования я прошёл настоящее медицинское обследование. Врачу не понравилось мое сердце.

– Если бы я перестал верить своим глазам и руководствовался бы вашей кардиограммой, то я должен был бы представить вас в лежачем положении, обессиленного, в предынфарктном состоянии. Вы знаете, куда вы хотите попасть?

– Да. Конечно.

– И вы думаете от одного стресса вылечиться другим? Я не уверен, что ваше сердце выдержит такую терапию.

– Я думаю, что только такая терапия и может спасти мое сердце. Я устал от слаборитмичной монотонной жизни. У меня кровь в жилах от тоски застывает. У меня психика из-за отсутствия нагрузок расслабляется. Еще немного благоденствия – и я превращусь в идиота.

– Да, молодой человек, как для вас это не покажется странным, но в ваших домыслах нет ничего необычного для этого места. К сожалению, у вас типичные симптомы обыкновенной депрессии, вызванной неустойчивой ситуацией в личной жизни или в социальной среде. Но я не собираюсь проводить с вами сеанс психоанализа. Я здесь для того, чтобы определить степень допуска для участия в активных мероприятиях Легиона. И для меня картина ясна. Вы способны еще работать головой и вполне адекватно воспринимаете окружающую вас действительность. Ну, а о степени пригодности для дальнейшей активной эксплуатации ваших мышц и прочих частей тела вам скажут в другом месте.

Установив мне диагноз, эскулап отправил меня в тренажёрный зал. Инструктор показался мне знакомым, но кто он и откуда конкретно, вспомнить не мог. Он погонял меня по разным тренажёрам, а затем предложил поспаринговать. Когда через пятнадцать минут я все еще был на ногах, он остановил спарринг.