Роман Сенчин - Петля

– Конструктивисты тоже добивались пробуждения души, – объяснял Аркадий, часто пересказывая слова Михи. – Чтобы душа начала действовать. Для двадцатых годов их идеи были прогрессивными, и люди с радостью селились в домах, создаваемых ими. Или взять американскую традицию коттеджей на одну семью. С лужайкой, садиком… Жить в квартире на каком-нибудь тридцатом этаже – там признак бедности… Деревья в парках, цвет мебели, расположение окон – всё это очень важно.

– А ты-то здесь при чём? – спрашивали однокурсники. – Ты ж психолог, а не архитектор, не этот… не дизайнер.

Слово «дизайнер» тогда ещё у многих вызывало иронию.

– Вот поэтому у нас столько уродливого в архитектуре, что психологи к ней не имеют отношения. – В таких разговорах Аркадий постепенно оттачивал дикцию, учился выражать мысли стройно и внятно. – Вернее, их не очень-то пускают… Но цивилизация пришла к мысли, что в разрешении каждой проблемы должны участвовать представители разных профессий. А среда обитания человека – не только в экологическом смысле среда – это проблема. Психологическая среда, наверное, проблема ещё большая, чем экология.

Кроме недоумевающих, готовых крутить пальцем у виска, находились и поддерживающие, и те, кто видел в их с Михой идеях способ заработать.

Начали поступать предложения от строительных, дизайнерских фирм проконсультировать, спланировать. Платили неофициально, в конвертах. Деньги были невеликие, да и работа не такая уж сложная, главное – по душе… Количество предложений росло, стало ясно, что вскоре пойдут и настоящие заказы.

Раньше, сдав летнюю сессию, Аркадий отправлялся домой на два месяца – до сентября. Теперь же, после третьего курса, лето обещало быть насыщенным делами. Но маму навестить он считал необходимым. Хоть неделю провести с ней.

Без всяких опасений позвал с собой Миху. Тем более тот на свою родину вроде не собирался, да и вообще о семье говорить не любил.

– Поехали. У меня там комната отдельная. Посмотришь на наш город. Пруд есть – покупаемся.

– Да, – Миха согласился без показушного стеснения, – поедем. А потом в Москву.

В Москву собирались не просто так – там появились заинтересовавшиеся их работой, наметились партнёры и клиенты…

Мама встретила Аркадия с другом растерянно, даже ничего сказать не могла. Потом отвела сына на кухню, закрыла дверь.

– Думала, невесту привезёт, а он вон чего! – глядя не на него, а в сторону, словно там стояла соседка, или Юрка, или кто-то ещё, стала жаловаться. – И что теперь? Позор-то-о…

– Мама, – вставил Аркадий, – это мой друг.

– Знаю я таких друзей, с первого взгляда вижу. Ой, позор-позор!.. Ну а что, этого и следовало ожидать: яблоко ведь от яблони… Господи-и…

– В каком смысле «яблоко от яблони»?

– А в таком… – Мама повернулась к нему, распалялась стремительно и всё сильнее. – В таком!.. Папуля твой таким же был. Красавчик порченый… Поэтовал тут меня, а потом – извини, я вообще-то не женщин люблю. И – ту-ту. Командировочный, опыт передавал…

– Что? Не понимаю. – От таких новостей Аркадий забыл про Миху и всю эту ситуацию.

– Я чуть не повесилась тогда… Черноглазый, белозубый, улыбка как у Челентано, а сам… И ты теперь, оказалось, такой же…

– Ничего я не такой. Я ничего не понимаю, объясни.

– Да нечего объяснять… Мы тогда с итальянцами дружили, вот и приехала делегация. И он… Не могу я сейчас. Всё. Потом. Выпроваживай этого своего.

– Мама, Миша мой друг, у нас общее дело. Зарабатываем уже…

– Угу, угу, знаю я.

– Что ты знаешь?! – Кажется, первый раз Аркадий повысил на неё голос. Но голос оказался не твёрдым, а каким-то тонковатым. И мама, на мгновение вроде бы усомнившаяся, что её младший «такой же», испугавшаяся своих обвинений, после этого вскрика окончательно поняла – Аркадий увидел по её глазам: нет, такой.

И она зашипела страшно, как змея, готовая укусить:

– Ты тут мне повизжи-ы! Повизжи-ы-ы ещё… Отправляй его обратно сейчас же. Из моего дома.

– Три дня поживём и поедем.

– Сейчас же, сказала. Сейчас Юрка придёт. Ты крови хочешь?

– Тогда я тоже…

– Не смей. А на огороде кто будет? И ремонт надо делать – обои вон валятся. Тебя ждала… – И у неё запрыгал подбородок. Теперь не от злобы.

Аркадий уступил. Вошёл в комнату – бывшую их с братом спальню, – где Миха разглядывал небогатую библиотечку, и стал натужно выдавливать междометия, стараясь отыскать в опустевшей или, может, чудовищно перегруженной голове нужные слова. Такие, чтоб Миха не обиделся, понял.