Любовь Сушко - Забавы и шутки демиургов. Литературные мифы

– Ты выдержал на этот раз испытание, – сказал волк человеческим голосом, – потому и должен получить все, что тебе полагается.

Поблагодарил князь Олег серого волка за хлопоты, да и повернул в свой Киев, где его заждались уже давно воеводы и дружина. Черти еще рядом с волком постояли, поговорили о том, о сем, волк на прощание сказал им что-то о том, что хорошо видно сердцем, ведь главное скрыто от глаз. А потом пошел нового князя или царевича дожидаться, а что еще ему делать оставалось, если был он приставлен к перепутному камню. У каждого свое место и свое дело в этом мире.

Сказколожка 12. О том, что черт и не самом деле не так страшен, как его малюют. Это Вакула со временем на себе испытал

После всех рождественских приключений и женитьбы своей снова взялся за кисть наш художник Вакула.

И на этот раз решил он к черту быть справедливым и нарисовал его не чудовищем, каким и привыкли того рисовать, а очень даже симпатичным, умным и забавным созданием, таким, каким он его и знал, после всех своих приключений.

Черти, в тот момент и навестившие Диканьку, потрясены были явлению миру этого рогатого Дориана Грея, которому и напрягаться-то особенно не надо было для того, чтобы сохранить свою молодость, она-то у него точно была, и никуда от нее не деться.

Но как только первое очарование прошло, стали спорить Игнат с Тарасом, на кого же этот новый черт так похож, потому что он им кого-то сильно напоминал, только вот кого?

Они бы спорили так видно до скончания века, и не согласились друг с другом уже из упрямства, если бы в тот самый момент Ний и не появился.

Закрутилось, завертелось все на хуторе, а когда улеглось немного, и предстал перед ними черный всадник во всей своей зловещей красе.

Взглянул он на творение это, вроде одобрил, но сразу же, как только попа издалека увидели, поняли черти, в какую беду попал их художник.

Потому что такого святоши точно не простят никогда. Явить миру не просто черта, а древнейшего из богов – это уметь надо, а уж дерзости сколько. И если бы не то известное происшествие, не черевички, непонятно как у него оказавшиеся, может быть, обошлось бы как-то.

Но тут всем стало понятно, что не с простым чертом, а с Дьяволом самим их художник знается, и костра ему не избежать, ведь никак по-другому с такими живописцами и не расправиться им уже.

А появления всадника около дома его и то, что он все еще жив красноречивее любых слов обо всем и говорило.

Много чего уже успели наши черти пережить, но на этот раз задача им казалась неисполнимой вовсе.. Хотя за дело они еще яростнее взялись, чем труднее, тем интереснее будет бороться и побеждать, а по – другому они и не мыслили этого всего.

И когда толпа явилась к художнику вместе со священником, он исчез бесследно, что и стало подтверждением того, что знается он с той самой силой. Ведьма Солоха заверила к ней обратившихся по тайной просьбе того самого святоши, что ни на этом свете, ни на том, ни живого, ни мертвого художника она не нашла.

Именно так ее заставил говорить Тарас, навестивший накануне, и эти бдительные типы, охранявшие то, сами не знали что, должны были смириться с загадочным исчезновением, и только с портрета на них взирал грозный судия, и так суров был взор его, что хотелось только развернуться и бежать.

А наш живописец тем временем, пристроенный чертями на небеса, бродил по Ирию этому, в разные его места заглядывал, и никак не мог найти себе места и занятия. И реки там были молочные, и берега кисельные, только когда ты из своего мира вырван даже спасения ради, то ничего не остается больше, как скучать, а то и тосковать, и рваться назад.

Ний тоже хотел увидеть своего художника, но и он никак не мог до него достать в то время. Велес тревожился о том, что снова может из-за него вспыхнуть война между силами света и тьмы, и это после того, как он столько времени умиривал эти самые силы.

– Вы давайте, как-то успокойте все это, – требовал он от чертей. А те и рады были бы, только понятия не имели, как это сделать можно.

И что-то чертям сделать удалось, потому что три силы как-то угомонились и занялись делами своими, ведь художник больше не давал о себе знать, и спорить не о чем. И все вроде хорошо было, только одно худо – вдохновения и следа больше не было, мазка одного не сделал он. Но ведь это такая малость в сравнении с мировыми проблемами, что на нее не стоит и внимания обращать.

Ну не написал он еще одного шедевра своего, не явил его миру, так что, не проживет мир без этих его шедевров что ли?