Михаил Папуша - Сказки старого космоса

Она вытащила нож, семейную реликвию, передаваемую по наследству, и бросилась на монстра.

РПИИ в очередной раз заряжал свои батареи. Чудесный день для зарядки, солнечный, температура окружающей среды 65 градусов, в общем, идеальные условия.

Он был погружен в режим экономии энергии, чтобы быстрей зарядиться, как вдруг его аудиосенсоры зафиксировали тихое рычание. РПИИ повернулся на шум и увидел, как на него хочет напасть тварь, похожая на тех, что нападали на него, только женского рода и старая.

– Угрозы не представляет, – проанализировал РПИИ. Он увернулся, осторожно выбив кусок металла у нее из рук.

Обессиленная она упала в обморок.

В программу РПИИ было заложено бережное обращение с живые существами, если только они не представляют угрозы. Он понял, что здесь она долго не протянет, поэтому взял ее на руки и отнес в глубину здания.

Старая очнулась в прохладной комнате. Комната освещалась небольшим огнем. В углу сидел Блестящий Монстр и тыкал себе в руку какой-то палкой на нитке.

– Почему ты меня не убил? – тихо почти плача сказала она.

– Почему ты не оставил меня умирать там под палящим солнцем? Зачем мне жить, если ты убил его, зачем ты спас меня, Монстр?

РПИИ занимался ремонтом руки. Он услышал, как существо очнулось. Она была крайне слаба, но все же, она немного приподнялась и что-то тихо, едва слышно, рычала, глядя в него в упор.

Он дал ей дистиллированной воды, которую подготовил для системы охлаждения.

– Что это? Яд? Вряд ли ты спас меня от жары, чтоб отравить.

Терять ей было нечего и она выпила ее, а затем усталая погрузилась в сон.

– И ради этого погиб мой мальчик, мой милый мальчик, ради огня? – спрашивала себя Старая. Она вспомнила, как будучи совсем маленькой, лет 3—4 отроду, она ночевала с отцом в лесу около костра, ее отец когда-то руководил крупным филиалом Цеха, а этот лес он посадил ради своей любимой дочурки Поли. Да, когда, то были прекрасные времена, когда люди еще носили имена и отмечали Дни рождения, когда еще не опустились до столь скотского состояния. Потом годы хаоса, когда люди без таких благ цивилизации, как электричества как-то чересчур быстро одичали. То поколение, что еще хоть как-то застало те времена, уже умерло, она последняя, племя сейчас в основном состоит из детей лет 10—14,хотя по нынешним временам они уже взрослые, Вождь – самый старый после нее, ему сейчас около тридцати.

Старая, смешно, как быстро летит время, а когда-то, пару десятилетий назад, у нее было другое имя, все звали ее Красивой.

Традицию давать временные прозвища вместо имен ввел Мудрый, как назвало его племя, он решил, что в Новые времена незачем давать людям бессмысленные имена прошлого, поэтому нарекал всех по- новому: Добрый, Светлый, Красивая, Быстрый, Радостный, Мужественный, Отважный, Сильная.… Это давало людям уверенность в себе и в завтрашнем дне, что все будет хорошо, ни смотря не на что. Уже потом его сын Светлый, который потом взял себе имя Вождь испоганил эту традицию, называя всех весьма скверно, как он говорил: ну, если ты старая – будешь Старой, я тут ни при чем.

Женщины племени сидели в подвале и собирали со стен оранжевую плесень для еды. Она растелилась по всем стенам и ее ошметки бахромой свисали с потолка. Плесень эту потом сушили на солнце, затем толкли в светло-желтую муку, а из муки добавив немного конденсатной воды из того же подвала, готовили нечто вроде каши с горьковатым привкусом, но кроме нее есть было нечего.

Занятие это было ежедневным, скучным и муторным, поэтому девушки попросили самую старшую женщину племени, которой было 25 лет и которая была женой Вождя рассказать какую-нибудь страшную историю. Та, отказалась.

– Ну, Жопастая, ну, пожалуйста.

– Сколько раз вам говорить, не зовите меня этим дурацким именем, который дал мне этот старый идиот, я Сильная.

– Ну, расскажи, ну, пожалуйста.

– Ладно, хорошо, расскажу, – нехотя согласилась та.

Когда я была такой же мелкой дурехой, как вы, я так же сидела, как мы сейчас сидим с вами в темноте и собирала плесень, и вот однажды собрались мы уже заканчивать, а одна замешкалась и осталась тут на ночь. А на утро мы не нашли ее, словно ее и не было никогда, ни волоска, ни тряпицы, ни маленькой косточки.

– Да врешь ты все, не было такого, – засомневалась одна, которую звали Рыжей.