Николай Псиноджи - Приезжай

– Спасибо, было интересно, но мне идти надо. – я встал и отряхнулся.

– Да ты чего, давай посидим, пообщаемся, некуда торопиться. – возразил Сергей.

– Мне – есть куда.

– Вот вы молодые все время куда-то торопитесь, а потом будете сожалеть, что жизнь так быстро прошла, нужно наслаждаться моментом. – его лицо заметно «посветлело», кажется он на несколько секунд окунулся в счастливые воспоминания, если таковые у него вообще были. – Ладно, давай, иди там домой или куда ты, я тут посижу.

Пока я уходил, то и дело оборачивался, Сергей так и не сдвинулся с места, пока совсем не исчез из моего поля зрения.

Солнце уже было в зените, пока я шел вдоль трассы, ведущей в Чусовой – ближайший город по пути из Горнозаводска в Пермь. Еще раз сверился с картой и положил ее карман.

Живот сильно болел от голода, благо, я привык к этому чувству, но чего я теперь не мог, так это майскую жару. Мне пришлось выбросить куртку, чтобы было легче идти, я наивно полагал, что она мне больше не понадобится.

Мимо меня проезжали легковые автомобили и грузовики, то и дело, пугая гулом двигателей. Поймал себя на мысли, что никогда до этого не чувствовал такой свободы. Раньше я боялся даже подумать, что уйду настолько далеко от родного города.

Я услышал гудок сзади и отпрыгнул подальше от дороги. Обернувшись, увидел черную «Ладу», притормозившую на обочине. Огляделся по сторонам и догадался, что гудок был адресован мне. Я подошел к машине и открыл переднюю дверь.

– Куда идешь? – поинтересовался водитель, чьи тюремные татуировки было видно под майкой. На его груди висел позолоченный крестик, а лысина на непропорционально маленькой голове, кажется, была намазана маслом.

– В Пермь через Чусовой.

– Садись. – он махнул головой в сторону пассажирских кресел.

– У меня нет денег. – ответил я.

– Я у тебя про деньги и не спрашивал, садись давай, подкину.

В голове всплыли слова брата о том, что есть такое выражение, как «заплатить натурой», что в данном случае могло подразумевать действия, ведущие к психологической травме на всю оставшуюся жизнь.

– Да че ты паришься, залезай давай. – он открыл заднюю дверь, и я машинально сел внутрь. – Тебя как звать то?

– Олег, а вас? – я заметил, что мой слегка голос дрожит.

– Михаил. Слушай, я музыку включу? – он не стал дожидаться моего ответа и потянулся к магнитоле.

Из хрипящих колонок донеслась до боли знакомая какофония из прокуренных голосов и незамысловатых мелодий. Не сказать, что я ненавидел шансон, но вряд ли он был той музыкой, которую я бы стал слушать, будь у меня выбор. У брата на этот счет более радикальное мнение.

Он говорит, что шансон – это музыка от латентных гомосексуалистов, которые никогда не сидели в тюрьме. Они получают удовольствие от мысли о том, как чудесно проводить сутки напролет в кругу мужчин, оправдывающих половые акты с другими мужчинами, чтобы сохранить статус. А когда эти самые мужчины выходят из тюрьмы, то шансон служит им ностальгическим напоминанием о счастливых моментах гомосексуального опыта.

Также он отметил, что бывает и другой тип людей, которые далеки, как от тюрьмы, так и от гомосексуализма. Им просто все равно, что слушать, важен фоновый шум, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями. Судя по татуировкам и деревянной бите у меня под ногами, мне попался первый тип.

– Извините, могу я окно открыть, чтобы покурить? – я решил, что молча ехать дальше не лучшая затея.

– Можно. – он взглянул на меня – Такой молодой, а уже куришь? В курсе, что это очень вредно?

– Ну знаете, жить в принципе вредно. – я неловко засмеялся и открыл окно.

– Ну, в этом ты прав. Тебе лет сколько? – он тоже открыл окно и потянулся за пачкой «Парламента».

– Восемнадцать. – соврал я, сделав серьезное лицо, а он снова окинул меня взглядом.

– Не ври, честно скажи, сколько? – я понял, что уже не было смысла гнуть свою линию.

– Пятнадцать.

– И зачем это ты в Пермь собрался, вместо того, чтобы в школе сидеть?

– Я еду поступать в техникум.

– Нормальные люди на автобусе едут, а ты пешком вдоль дороги шарахался, ты не детдомовский случайно?

– В смысле? – я уже сам начал сомневаться, есть ли у меня родители.

– Ну, может ты из детского дома сбежал. Нас гаишники остановят, а ты в розыске, что делать будем?

– Убегать точно не получится, вряд ли вы машину бросите? – он рассмеялся.

– Ты откуда такой умный вылез?

– Из Горнозаводска.