Владимир Колганов - Охота на министра

– Это с чего же ему так подфартило?

– А потому что знал, с кем стоило дружить. И не копил на друзей, так, на всякий случай, компромат.

– Опять вы, папаша, за своё!

– А потому что разные бывали люди. Некоторые думали, что всех хитрее. А посмотри, где они теперь? Как говорится, одних уж нет, а те где-нибудь в Испании пропивают остатки прежних капиталов, – Дубков развёл руками, словно бы говоря, что им уж не поможешь, и продолжал: – Самое главное, зятёк, запомни, что раньше карали за измену Родине, а теперь – за то, что не ценили дружбу.

Надо признать, весьма полезный, познавательный получился разговор. Однако если тесть решил, что смог переубедить, он явно ошибался. Единственная мысль, которая вертелась теперь в мозгу Федюкина – никак нельзя все гарантии класть в один мешок. Да, кровь из носа, надо подружиться с этим Барчуком. Эх, хорошо бы развернуться так, как он! А для больших дел тесть, увы, в дружбаны не годится – и староват, да и масштаб не тот. Кто знает, что может с ним случиться, человек-то пожилой…

Знал бы Федюкин, какие унижения пришлось Барчуку перенести в начале его долгого пути к успеху, не один бы раз призадумался. Одно дело протирать штаны на лекциях в торговом институте, и совсем другое – грызть, что называется, гранит науки, насилуя мозги, что-то там изобретать, делать головоломные расчёты, а в результате через десять лет напряжённого труда получить всего лишь должность замдиректора академического института. О зарплате тут смешно даже рассуждать, поскольку все знают, где была в начале 90-х прежняя советская наука. Впрочем, не намного лучше обстоит дело и сейчас.

Как только появились первые торгово-закупочные кооперативы, Барчук засуетился – планов было громадьё! Уговорил директора, и тот, скорчив для порядка недовольную рожу, согласился. В итоге на территории института возникло несколько фирмочек, нацеленных на внедрение результатов научных разработок. Но как всегда бывает, благие мысли привели вовсе не к тому, что намечалось изначально. По сути, вся деятельность Барчука и его команды свелась к перепродаже компьютеров – в те годы это был самый ходовой товар. Дело процветало, но вот однажды директор вызвал его на ковёр:

– Жора, мы с тобой не раз об этом говорили, однако толку никакого нет.

– Да в чём же дело? Что случилось, Морис Иваныч? – на лице Барчука обозначилось нечто похожее на улыбку невинного младенца.

– Где внедрение наших разработок? Где обещанное процветание? – требовал директор.

Барчук не сразу нашёлся, что ответить. Вынь ему да положь! А откуда взять?

– Морис Иваныч, я ничего такого вроде бы не обещал. По крайней мере, в ближайшей перспективе. Дело это непростое, требуется время, чтобы встать на ноги, а вот уже тогда…

– Ты мне мозги не пудри! Вы на компьютерах уже прилично зарабатываете. А институту – шиш?

– Так ведь должен быть у моих ребят какой-то интерес, как же иначе? Думаете, они в восторге от того, что приходится стоять у прилавка вместо того, чтобы двигать вперёд российскую науку?

Однако Морис Иванович настаивал на своём:

– Их главный интерес должен быть в том, чтобы поддержать в лихую годину родной свой институт, а вместе с ним и ту самую науку.

Барчук снова задумался. Директор, конечно, в чём-то прав, но правда такова, что при желании её всегда можно повернуть так, как это выгодно. Вот и теперь пришлось умерить пыл несговорчивого старика:

– По правде говоря, Морис Иваныч, я не уверен, что ваша наука кому-нибудь ещё нужна. В рот её не засунешь, а ведь людям кушать хочется.

– Вот ты как заговорил! – стукнув кулаком по столу, закричал директор.

– Да, именно так! Я вам давно хотел сказать, что вы со своими идеями безнадёжно и необратимо устарели…

Морис Иванович только теперь понял, какую гниду он пригрел на своей груди. Человек, преданный науке, никогда таких обидных слов директору прославленного института не сказал бы. А этот…

– Ну, в общем так! – Морис Иванович встал из-за стола. – Я частную лавочку на территории института впредь не потерплю. Пшёл вон! – и указал на дверь.

На следующий день Морис Иванович собрался было записаться членом в партию, в которой отродясь не состоял и даже не разделял, по правде говоря, взгляды её руководства на то, как следует управлять народом. Но тут уж до того довели, что сил никаких нет дальше всё терпеть, надо действовать. Однако пройдясь по коридорам местного отделения КПРФ, послушав разговоры, решил немного подождать. Ему, человеку от науки, всегда были неприятны люди, мыслившие лозунгами. А здесь, куда ни глянь, стены увешаны транспарантами и плакатами, а на слуху только примитивный агитпроп. Толку-то от этого…