Владимир Киреев: По далеким и близким дорогам

Мы приехали в село еще затемно, и в свете фар вдоль главной улицы были видны только ветхие двухквартирные дома советской постройки. Они покосились, сгнили и обветшали. В некоторых уже никто не жил, там не было окон и дверей. А сейчас я увидел, что в селе есть добротные, ухоженные дома, рубленные из лиственницы. Одним много лет, другие построены сравнительно недавно. Дома, построенные до революции, выглядели лучше и благороднее. Невольно возникает непонимание того, что делали в годы советской власти. Сломали и закрыли церкви, а вместо них построили двухквартирные дома, больше похожие на бараки. На большее ума не хватило.

Отец Севастьян жил в доме, который стоял напротив храма. К нему мы подъехали утром. Низенький, аккуратно сложенный из бревен, с уютным палисадником. Домику, наверное, было лет сто. Поскольку село за свою историю ни разу не горело, то некоторые дома сохранились еще со времени их постройки. Рядом стояли такие же небольшие, но основательные избы с маленькими оконцами и кровлями. Для отвода воды к крышам домов были прикреплены желоба, сделанные из распиленных наполовину бревен.

Старец пригласил нас к себе. Мы остановились в нерешительности.

– Если стесняетесь войти, то это напрасно. В дом ко мне все заходят, мои двери всегда открыты.

Он открыл калитку, потом тяжелые дощатые двери, и, пропуская нас во двор, спросил:

– А вы надолго сюда?

– На один день.

– Что так скоро? Поживите. Тут замечательно.

– Нам домой надо. На работу. Хотим сегодня засветло до Енисейска добраться.

– В старину люди пешком сюда ходили. А сейчас на машинах ездят, другое время, это намного легче.

Весь двор по-казачьи был обустроен под одну крышу. Баня, туалет, дровяник и кладовая. Перед входом в дом располагалось невысокое крыльцо из двух ступенек. Мы зашли в дом.

Когда вошли в дом, показалось, что я уже был здесь. В доме инокиня Сусанна, что в переводе с еврейского означает Лилия, готовила обед. Женщина лет сорока, одета в монашеское обличье, смуглое лицо, большие карие глаза. Она приехала в село из женского монастыря с благими намерениями: помогать старцу Севастьяну вести хозяйство в доме. Здесь работников из соцзащиты нет, а ведь многие знают, что в доме, который стоит в селе, работы непочатый край, особенно летом. За огородом нужно ухаживать, забор ремонтировать. Не говоря уже о таких элементарных вещах, как сготовить обед, постирать белье.

Отец Севастьян пригласил нас в свою комнату. Тихо горели лампадки. На стенах – иконы. Фотографии царской семьи. И я подумал, что же открывается его взору из этой крошечной комнатки, ставшей местом духовного притяжения многих людей.

Он стал читать церковное писание, в котором определены грехи наши.

Губы мои будто сами собой стали шептать молитву. Словно какой-то нарыв прорвало. Я не искал слова, они приходили сами. Сейчас, когда я пишу это, мне уже не удается вспомнить те слова, вернуть то состояние. Помню только, что будто увидел себя со стороны и жизнь свою увидел, грешную и бестолковую, в которой было столько показного, ненастоящего, столько суеты и пустых слов, хождения в потемках, самомнения.

Потом старец пригласил нас к столу. Мы разговорились. Оказалось, что игумен Севастьян приехал в село семь лет назад из Енисейского монастыря. Раньше он служил в Кемерово, потом в Киселевске и 16 лет в Енисейском монастыре. Повидал он на своем веку немало, много где бывал, но лучше места, чем здесь, в Маковском, еще не встречал. Как долго пробудет здесь? А Бог его знает. Может быть, останется навсегда.

Услышав про Кемерово, я обрадовался:

– Батюшка, а я из Мариинска. Там у меня мать и старшая сестра живут.

– Да! – удивился он. – Я знаю этот город. Я служил там, правда, недолго, пока священник был в отпуске. А так я служил в Кемеровской епархии.

Он замолчал, задумался, а потом, как бы спохватившись, засмеялся и громко произнес:

– А сюда только вертолетом можно долететь.

– А вертолет к вам часто летает? – спросил я.

– Два раза в месяц. Для всех жителей это праздник. Мне письма привозят от людей со всей страны. Другим пенсии, третьим водку. Ведь пенсию на что-то нужно тратить. Вот и веселится село до следующего рейса с «большой земли».

– Батюшка! – обратилась к старцу Надежда. – Если Вам плохо здесь, поедемте к нам в Тулун. Там дом купим. Жить будете хорошо и в достатке.

Отец Севастьян внимательно выслушал, по-детски улыбнулся и сказал:

– Спасибо вам за предложение. Вы знаете, что я хочу вам сказать. По всему видно, вы добрые люди, но поймите меня. Много ли человеку в жизни надо? Дом у меня есть, храм через дорогу. Хожу на службы. Встаю рано – не спится, иду в церковь, печи топлю, чтобы прихожанам тепло было на службе.