Юлия Скоркина - Сенька

Мишка был долгожданным ребёнком. Елена и Сергей души в сыне не чаяли, и даже врождённое заболевание, вызывающее припадки с судорогами, не омрачало их семейного счастья. «Главное – любовь, – говорили они, – а здоровье можно поправить». Шло время, Мишка рос. С ним росла и болезнь, припадки становились всё сильнее. Елена дышала над сыном, Сергей старался поддерживать её во всём, но всё же Лена замечала, что муж стал потихоньку отдаляться. Однажды, гуляя с Мишкой, они шли по парку. С одной стороны асфальтированной дорожки был парк, а с другой – забор с коваными прутьями, который отделял территорию небольшого детского дома. Во дворике гуляла малышня. Те, кто повзрослее, бегали в догонялки, совсем маленькие копошились в песочнице. С грустью смотрела Елена в сторону детдомовских детей. Да и какая мать пройдёт мимо без сочувствия?

И тут Елена остановилась. Все детишки играли, бегали, сновали туда-сюда – и по одному, и кучками, – а в самом углу у забора, под разлапистым кустом сирени, сидел он. Маленький мальчик, на вид не старше пяти лет. Он сидел на пенёчке, положив руки на колени, и смотрел вдаль. И, словно заметив на себе взгляд чужого человека, мальчик посмотрел в сторону молодой семьи.

Глаза, его огромные голубые глаза, казалось, были бездонными. Прямые, соломенного цвета волосёнки выбивались из-под мятой панамки. Весь вид мальчика был таким отрешённым и одиноким, что у Лены сердце сжалось в комок.

– Привет. Ты почему здесь один и не играешь с ребятами? – спросила она, подходя к забору.

Малыш с интересом разглядывал женщину.

– Просто сижу, – ответил малыш. – Играть не хочется.

– А как тебя зовут? – задавала вопросы Лена.

– Семён, – ответил мальчик, продолжая разглядывать.

Только теперь взгляд ребёнка был направлен не на Лену. Он рассматривал Сергея с Мишей, стоящих чуть поодаль.

– Это ваш сын? – спросил мальчик. У девушки к горлу подступил комок.

– Да, – сдавленно ответила она. – Его зовут Миша.

– Он болеет, да? – вдруг спросил Семён.

Не ожидавшая такого вопроса Лена удивлённо вскинула брови и уже было хотела спросить, с чего малыш это взял, но в этот момент к забору подлетела толпа детворы.

– Тётя, а почему ты с Сенькой разговариваешь? Он же дурачок, он молчит всегда, – выпалила одна из девчонок.

И тут к забору подошла женщина. Высокая, плотного телосложения, с высоким пучком на голове. В толпе детворы она была похожа на фрёкен Бок. Лена улыбнулась своим мыслям.

– А ну-ка, быстро от забора, – грозно произнесла «фрёкен Бок». – Ох, Дашка! Язык у тебя, как помело! – сердито продолжала она. – Опять к Семёну цепляешься!

Детвора с гулом унеслась обратно вглубь двора, а женщина, подойдя ближе к мальчику, слегка приобняла его.

– Пойдём, мой хороший, – ласково произнесла она. – Не обращай на Дашку внимания, шпана она и есть шпана, – увещевала женщина.

– Простите, – вдруг произнесла Лена, – а что с этим мальчиком? Почему его дурачком назвали?

– Не обращайте внимания, – улыбнулась «фрёкен Бок». – Дашка у нас любительница прицепиться к кому-нибудь. А Сенечка, он не дурачок. Он просто другой.

Лена молча смотрела в спины уходящей женщины и маленького белобрысого мальчонки, а в голове звучало: «Он просто другой».

С того дня, как девушка увидела маленького Семёна, она периодически в мыслях возвращалась к нему.

– Знаешь, он спросил у меня, здоров ли наш сын, – произнесла однажды Лена вслух, обращаясь к мужу. – Как он узнал?

– Глупости это, ребёнок со своими тараканами в голове. Зачем ты на это внимание обращаешь? – ответил Сергей.

– Не знаю, – понуро вздохнула Лена. – Я теперь часто о нём думаю. Он такой маленький, такой беззащитный.

Шло время, а Лена так и не отделалась от мыслей о Семёне. Гуляя с сыном, она периодически ходила туда, к забору, разделявшему два мира: мир Лены от мира маленького мальчика с соломенными волосами. Но подходить не решалась.

«Незачем бередить ребёнку сердце», – думала она.

Мишке исполнилось семь, пришло время для школы. Приступы периодически случались, он был под особым наблюдением, и об учёбе в обычной школе не могло быть и речи. Дни Мишки должны были проходить в тихой, неспешной обстановке. Детворе ведь не объяснишь, что кого-то нельзя толкать, кого-то нельзя пугать, выскакивая из-за угла, для развлечения… Жизнь Миши была похожа на подушку, мягкую и убаюкивающую. Какие-то уроки Лена объясняла ребёнку сама, для каких-то приходил учитель-надомник.