Марина Хробот - Древние Славяне. Соль. Книга первая. Крещение

И тут Граня понял, что хочет её, эту молоденькую бабу. Прямо сейчас, вот такую, растрёпанную, не накрашенную, в старом дурацком тулупе. Такая она светлая, живая и аппетитная. А ведь позапрошлой ночью он с теми, из мыльни, ой, как старался. Но к девке-охотнице тянуло не только удом, но и особым щемящим чувством, живущим в груди между сердцем и животом.

Больше всего Василиса мечтала сейчас увидеть маму, идущую встречать её с охоты. Обычно мама, увидев издалека, что охота прошла пустой, хромала обратно в дом, не ждала Васю. А если волокуша оказывалась полной, то шла навстречу дочери и помогала тащить добычу. Большого толку от Годиславы, бледной и худой, как весенняя сосулька не было, но мамино беспокойство всегда приятно.

Руки оттянулись от тяжести, ноги гудели от трудной дороги. Но попросила Василиса у Деваны помощи и вот они, княжьи сани. Привяжи к ним волокушу и иди себе налегке.

Как бы услышав её мысли, Тошка соскочил с саней, выдернул на дорогу через высокий сугроб волокушу, вмиг оценил добычу.

– Приличный вес взяла, пуда на три. И как ты, Вася в лесу находишь дичь? Хороший оберег, небось, носишь? Батя отдал?

– Замолчи, Тоша. – В голосе охотницы задрожала злость. – Когда бы он успел…

Не извиняясь, Тоша сменил тему.

– И почему оленёнка? Нельзя же сейчас маленьких стрелять.

– Какой же он маленький? – обиделась Василиса, нагибаясь к валенкам. Отвязывая снегоступы, она бубнила себе в колени. – Посмотри, Тошка, оленёнок летнего отёла. Либо поскрёбыш у старой оленихи, либо третий в помёте, слабенький. И рана у него на ноге, видишь, заветрилась. – Разогнувшись, охотница тыкала плетёными снегоступами в заднюю ногу оленя. – Всё равно не жилец. А для охоты места нужно знать, – выдохнула она. – Сегодня сильно умаялась, тяжело ходить по лесу зимой.

Наблюдая, как Тошка привязывает её волокушу к саням, Василиса поглядывала на княжича. Хороший мужик, пригожий и правильный. Борода кучерявая, золотая, глаза голубые, весёлые и взгляд как будто к себе притягивает. А всё равно не её зазноба. И ростом ниже, и плечами у же. И улыбается хитро… нет, её зазноба лучше. Но живёт далеко, в Глинах.

– Садись, девонька, рядом со мной, до нашей деревни довезу. – Усмехнувшись, Граня подвинулся и сел на край саней. – Либо могу до самого крыльца, но придётся расплачиваться. Завтра заглянешь ко мне в усадьбу. На конюшне у нас тепло… отблагодарю.

Сразу поняв, о чем идёт речь, Вася нахмурилась.

– Я не кобыла чтобы на конюшню меня вести… И со мной нельзя. – Она села на край саней с другой стороны от княжича и насупилась.

– Не замужем она ещё, княжич. – Тоша смущённо потёр нос рукавицей. – Ведогорова племянница, у которого девки-двойни. В строгости её держат. Я пробовал подъехать, Ходогон Бортник пробовал, даже Веля пробовал, не уломали – не хочет, дерётся, а рука у неё тяжелая. Не силой же её брать, что мы, дикие?

– Она девственница? – Удивился Граня, рассматривая колобок в тулупе. – А с виду – молодая баба.

– Зато я долго буду стареть. – Пробурчала Вася из-под съехавшей на брови шапки и поправляя за плечами тул со стрелами. – Мы, в середине зимы рождённые, рано взрослеем и поздно стареем. А я так совсем на Карачун появилась. – Она запихала снегоступы за пазуху тулупа и, устраиваясь удобнее, нащупала что-то необычное под меховым одеялом в санях. Вытащила сапоги, одну пару за другой, повертела их, понюхала кожу, потрогала бусины и восхитилась. – Ой, какие ладные.

– Хочешь, забери их. – Неожиданно для себя сказал Гранислав и придвинулся к девушке.

У него была самая богатая шуба в деревне, на рысях, покрытая заморской тканью. Шапка из бобра подчёркивала его длинные брови, яркие голубые глаза и весёлый русый чуб.

Стесняясь смотреть на красавца княжича, Василиса протянула ему сапоги.

– Своей обуви полно. Шкуру я добываю, а за мясо мне Дуня-вышивальщица валенки и рубахи расшивает.

Но было видно – обувка поразила девушку необычностью. Не взяв сапоги, Граня сжал руки в рукавицах девушки, отчего Вася покраснела и напряглась.

– Мне зазорно с сапогами возвращаться, – мягко урчал Гранислав. – Сестра и дворня засмеют. Скажу им, что потерял, а ты соври, что нашла на дороге.

– Не получается. – Дрогнув, Вася попыталась освободить руки. – Нашла – отдай.

– А я не взял. – Потянув на себя, так удобно сидящую, девушку, Граня засмеялся, её сопротивлению.

За их тихой борьбой с завистью наблюдал Тошка. Он, вот так вот запросто, обращаться с Василисой боялся. И бока намнёт и на всю деревню ославит.