Руслана Широкова - Август зимой

Эта история – о двойственной натуре Времени, коварстве Пространства и, разумеется, превратностях Любви..

Она о том, что невозможно удержать то, что удержать невозможно, как невозможно удержать и то, что удержать возможно…

Она о том, что мы не в ответе за тех, кто приручился к нам сам, как впрочем часто мы не в ответе и за себя самих…

И это всего лишь миллионный оттенок чего-то очень большого, что мы все называем Любовью… Однажды отразившийся в глазах ДВОИХ…

Каждый год, 17 августа, я буду покупать себе большой букет маленьких роз, вдыхать их аромат и задавать себе глупый вопрос… А можно ли август поменять местами с февралем? А тот февраль отдать во власть влажного летнего зноя, выжав его до размера твоей рубашки, чтобы навсегда забрать его в мой дом и мои воспоминания?

После этого странного вопроса я задам еще один такой же… А можно ли меняться любовью? В тот момент, когда любишь больше.. Просто немедленно отобрать эту опасную меньшую часть и вернуть любимому с гарантированными процентами…

…Провожая меня домой, ты каждый раз плакал в своей машине, а я не знала, что с этим делать, потому что все еще любила мужа, и мне не доставало этого еще чуть-чуть, чтобы, наконец, рассказать правду…

Мы сидели обнявшись, против всех обстоятельств и правильных жизненных принципов, которые гордо несли, не зная дни недели и времени года… Я все еще не любила тебя, но эти первые дозы «запредельности» уже делали свое дело… Мы еще не знали тогда, что любовью все же можно меняться… Но только до определенных пор. И что Любовь имеет определенное количество Жизней, продвигаясь по табло Игры к финалу.

Ты работал в небе и с первого дня захотел стать моим беспечным облаком и претенциозной тучей, наблюдая за моими шагами на земле… Улыбкой, слезами, недопитым бокалом вина и таблеткой для сна… Часто ты это все смешивал… И улыбаясь, я часто плакала, а пилюлю спокойствия смывала в раковине под аккомпанемент твоего голосового сообщения…

… Однажды я села с тобой на мотоцикл… Когда любишь, все бывает однажды.. Даже если это случалось уже тысячу раз… Мы поехали к морю… Оно у нас всегда с тобой было рядом, не важно где мы находились – в моей Италии, или твоей Франции… Но ты захотел показать свое, французское – для тебя оно было голубее и солнечнее…

Я обнимала тебя, чтобы не упасть… И мне, боящейся всего и всегда – высоты, глубины, темноты, открытых и закрытых пространств – было жутко от твоих пируэтов во сонме таких же отчаянных мотоциклистов. Порой мне казалось, что ты перепутал свое небо с моей землей. Но ты был таким огромным, как медведь, что чего-либо бояться было абсолютным безумством..

У меня затекла спина и занемели руки… А потом мы пошли купаться… Мы стояли в море, обнявшись, а потом долго смеялись… потому что забыли о море.... И только твой мотоцикл равнодушно смотрел на нас, являясь вынужденным свидетелем этого странного синхронного стояния в воде…

…Ночью ты мне прислал фотографию… Твоей молодой мамы в обнимку с тобой… Как будто бы ты аккуратно вынул и снова вложил в мой семейный альбом наше любимое фото с сыном… Где мы улыбались и были счастливы еще безраздельной материнско-сыновьей любовью… С того дня ты стал еще и моим сыном… Родным не только, как осознанный или неосознанный выбор… Родным по крови… По одной группе крови.. И я хотела… не хотела.. я уже должна была защитить тебя от всего мира… Ведь твоей мамы уже не было на моей земле, и к тебе она спускалась только по ночам из твоего неба…

Ты научил меня любить без страха быть неучтивой или неудобной… Без страха повернуться к тебе другой стороной.. Хотя у меня и не было таковой… Я могла говорить тебе все в самых низких и высоких частотах.. Возможно, это была некая компенсация за твой неутомимый деятельный нрав. Ты часто был несправедлив со мной, обижал и говорил какие-то нелепые слова… Они настолько были хлесткими и неуместными, что не могли быть правдой, ведь восхищался ты мной именно по мотивам, абсолютно противоположным значению этих слов. Я блокировала тебя во всех возможных соцсетях в наказание, но потом снова и снова возвращала в прежний режим коммуникации…

В приступах ревности к моей замужней жизни ты обвинял меня в меркантильности и хитрости, потому что для французского мужчины ты был практически транжирой.. Но в моей украинской действительности меня всегда окружали мужчины, которые заботились о том, что я ем, какие витамины пью и не мерзнут ли у меня ноги…