Людмила Сенькова - С чего начать? Истории писателей. Сборник рассказов №1

– Стареть?

– Да. Сначала он сваливал все на недосыпание. Темные круги, морщинки под глазами, поплывший овал лица… Потом как-то уехал в командировку в Германию, а когда через два месяца вернулся, – не узнал. Оставил юной девушкой – застал 40-летней женщиной. Начал по врачам таскать. Те руками разводят. Какой-то гинеколог ей раннюю менопаузу поставил. Прошло еще два месяца – и бедняга стал стесняться выходить с ней на улицу: она превратилась в 60-летнюю бабушку.

– Это вы так шутите, да?

– Пей давай. Еще через два месяца она…

– …Стала выглядеть на 80?!

– Да на все сто – как в том анекдоте. Превратилась в дряхлую старуху. Андрей не только не мог выходить с ней в люди, но и боялся оставаться под одной крышей. Уходил ночевать к другу. А однажды загулял, по пьяни с какой-то девушкой переспал. На утро вернулся домой забирать вещи. Жена встретила у порога. Протянула костлявую руку и проскрипела: «Обещал быть со мной до последнего вдоха, но клятву нарушил. Пусть же каждый твой ночной вдох будет отныне как последний…» Ну или что-то в этом духе. Андрей точно не запомнил, так как струхнул не на шутку. Той же ночью он чуть не умер. Спасла Андрея девушка, к которой он ушел. Чудом заметила, что тот не дышит. Вызвала скорую… Вот с тех пор мы его и мониторим.

– Честно скажу: если бы не вы рассказали, я б решил, что это бред сумасшедшего.

– Знаю. Но самое интересное… Ты знаешь, кто такие Ундины?

– Читал про них какие-то стихи в школе.

– Верно. Жуковский старинную немецкую легенду переложил на свой лад. Так вот. Во время командировки по Германии тот парень услышал от экскурсовода жуткое сказание. Ундина – водная дева, которая может обрести человеческую душу, если ее полюбит земной мужчина и от их союза родится дитя. Но, получив живую душу, «русалка» теряет свое бессмертие. И беда тому, кто обманет ее, – за измену он, согласно легенде, заплатит своим дыханием. То есть жизнью, получается.

– Так поэтому этот синдром называют «Проклятием Ундины»?

Профессор снял очки:

– Дошло наконец-то?

Дима, не мигая, смотрел на Павла Ивановича. Потом набрал воздуха, будто чтобы сказать что-то, но так и выдохнул порожняком.

– Такие дела… Давай прощаться, время за полночь, а к нам завтра американцы приезжают на уникум посмотреть.

Павел Иванович проводил Диму до двери и по-мужски хлопнул его по плечу:

– Завтра жду тебя на консилиуме.

Дима опять собрался было ответить наставнику, но его перебил взволнованный голос дежурной медсестры, бегущей по коридору:

– Павел Иванович, срочно. Соседи Андрея нашего звонят: там ребенок весь вечер надрывается, а сейчас заходиться начал. Говорят, вот, бросили дите на дряхлую старушку. Бабушка дверь не открывает. Может, с сердцем что?

Профессор и Дима переглянулись.

– Света, вызывай кардиобригаду. Я тоже поеду. Готовьте машину. Дима, ты со мной.

– А Андрею сказать? – крикнула уже на бегу медсестра.

– Не надо пока. Мониторьте его, если заснет! Слышишь? Ни на минуту не отходите!

Ехали в напряженном молчании. Первым его нарушил Дима.

– Павел Иванович, может, и правда бабушка помогает с ребенком? А вся эта история – плод воображения Андрея?

– Сейчас узнаем.

Уже на первом этаже подъезда был слышен крик заходящегося ребенка. Дима и профессор побежали по лестнице на третий этаж вслед за врачами кардиобригады, прибывшими минутой раньше. Профессор задыхался, но не отставал.

Старенькую дверь решили взломать. Два крепких реаниматолога слаженно навалились на нее, выставив вперед плечи. Первое, что они увидели, когда дверь слетела с петель, была сидящая на полу девочка ангельской красоты. Она терла кулачками миндалевидные зеленые глаза и пронзительно кричала – то ли от голода, то ли от страха. На вид ей было около восьми или девяти месяцев от роду. Спутанные волосы цвета меди доходили почти до плеч. С них капала вода, одежда тоже была мокрой. Медсестра тут же присела около девочки и стала ей успокаивающе что-то говорить.

В сторону ванной комнаты тянулся влажный след. Дима первым сообразил, что нужно идти именно туда. Перед ванной лежал комок мокрой женской одежды и старенькие тапочки. Он нерешительно заглянул за бортик.

Пожелтевшая ванна почти на треть была заполнена мутноватой водой, которая, вопреки законам физики, не уходила через сливное отверстие, а образовала вокруг него кольцо и слегка колебалась.

– Что за чертовщина, – прошептал он.

– Дима, отойди, это Она! – крикнул профессор, глядевший ему через плечо.