Татьяна Кошман - По ту сторону лжи

– Сыночек, а что если нам не дожидаться выходных, и прям завтра с утра рвануть в Сосновку, а?

Сын немного недоверчиво посмотрел на меня.

– А как же Стёпка?

– Так дядя Игорь уже вернулся, мы можем ехать!

И счастливый ор моего сына снова заглушил звуки проезжающих мимо машин.

– Урррраааа! Мы едем в деревню… – и продолжил уже совершенно нормальным голосом – Мам, а как ты думаешь, Славик возьмёт меня на рыбалку? Он сказал когда вырасту, а я же вырос правда же, вырос?

– Ну конечно вырос, сыночек, ты у меня уже совсем большой. А теперь, давай найдём Алису Витальевну, и отпросимся у неё.

Оставив нашей любимой воспитательнице, Алисе Витальевне, клятвенное обещание иногда её навещать, мы вприпрыжку побежали опустошать полки близлежащего супермаркета, прикидывая на ходу, что нужно купить здесь, в городе, а что можно приобрести непосредственно в Сосновке. В конце концов, там тоже есть магазины, хоть и не с таким большим ассортиментом, но самое необходимое имеется.

В Сосновке у нас с Мишкой есть свой дом, доставшийся мне от моей бабушки, построенный ещё моим прадедом. И это не какой-нибудь там «пятистенок», а настоящий, добротный дом, с тремя спальнями, светлой просторной гостинной, большой кухней, и террасой с солнечной стороны. В этом доме, я с самого детства проводила все свои каникулы, за исключением одного сезона в лагере, в четвёртом классе. Поэтому, когда я слышу фразу «родной дом», я представляю себе не мою городскую квартиру, которую моя мудрая бабуля не стала продавать, после несчастья, случившегося с моими родителями, а именно дом в Сосновке. С этим домом связаны мои самые счастливые, и самые тяжёлые воспоминания. Ну всё, заканчиваем с лирикой, так и расплакаться недолго, а у нас ещё много дел: собрать вещи, упаковать продукты, помыть холодильник, навести порядок, не забыть ничего, хорошенько выспаться перед «дальней» дорогой (десять километров по ухабам), и не проспать автобус. Вот как много дел! Но мы с Мишкой всё успели, и рано утром, пока не так жарко, весёлый жёлтенький автобус, бодро подпрыгивая на вышеупомянутых ухабах, являющихся неотъемлимой составляющей Российских дорог, везёт нас в наше «родовое гнездо».

Бабушкин дом встретил нас закрытыми ставнями, но двор не выглядел заброшенным, а даже наоборот: вдоль забора тянулись к солнышку подростки-подсолнухи, у порога клумба с петуниями, а между двумя яблонями, маленьким кусочком неба, голубели нежные незабудки. В палисаднике, млели на солнышке бархатные листья редиса, бодро зеленел лучок, а на огуречных плетях висели маленькие пупырчатые огурчики. Баба Тася постаралась, наша соседка и бабушкина подружка. Вдыхая терпкий аромат укропа и полыни, (откуда полынь?) мы с сыном шли по широкой дорожке, ведущей к крыльцу, волоча за собой наши баулы с «самым необходимым», которого, как всегда, оказалось больше, чем мы надеялись.

– Давай, сынок, окна откроем, сумки занесём, и к бабТасе.

– Ага, – Мишка деловито возился с замком, это была его привилегия, или почётная обязанность, и он её с удовольствием выполнял. Ключ щёлкнул в замке, и мой взрослый сын гордо отошёл в сторонку, пропуская меня вперёд:

– Мам, можно я ласточек посмотрю? – Мишка, от нетерпения, приплясывал на месте. Ласточки каждую весну гнездились у нас в сараюшке, и, так как другой живности у нас не имелось, чувствовали они себя там превосходно, спокойно выводя своё потомство. А Мишка любил за ними наблюдать, и каждый раз, когда мы приезжали в деревню, первым делом бежал смотреть ласточек: всё-ли в порядке?

– Иди, только быстро, ты же знаешь, баба Тася обидится, – это был тоже, своего рода, ритуал: даже не распаковав сумки, мы шли к бабе Тасе, пить чай и рассказать свои новости. А она, в свою очередь, щедро делилась информацией о том, что произошло в деревне в наше отсутствие. Как я уже говорила, баба Тася была соседкой и лучшей подругой моей бабули.

На первый взгляд, у них не было совершенно ничего общего: бабушка была на девять лет старше, всю свою жизнь преподавала русский язык и литературу в школе, носила звание «Заслуженный учитель России», и вообще, была интелегенткой до мозга костей, как внешне, так и по содержанию. БабТася имела за плечами восьмилетнее образование, работала, до самой пенсии, колхозной кладовщицей, не отличалась изысканными манерами, но обладала огромной житейской мудростью и смекалкой. Знали они друг друга почти с сотворения мира, и были неразлучны. Когда, семь лет назад, моя бабушка умерла, именно бабТася занималась организацией похорон, и помогала мне пережить это страшное время. БабТася была, для нас, совсем как родная, Мишка в ней души не чаял, как, впрочем, и она в нём, называл её бабулей, и хвостом таскался за её внуком, Славиком, парнем двадцати двух лет, который когда-то хвостом таскался за мной. Мать Славика, единственная дочь бабТаси, выросла непутёвой, как говорила сама бабТася, с шестнадцати лет, время от времени, пропадала неизвестно где, в семнадцать – родила Славика, и когда мальчишке не было ещё и года, изчезла окончательно, оставив сына на попечение матери. БабТася пыталась сначала найти её через знакомых, потом подала в розыск, но всё безрезультатно. О дочери ни с кем, кроме бабули, не говорила, очень переживала, и растила внука, который свою мать, естественно, совсем не помнил, рос весёлым и счастливым, любил свою бабушку Тасю, а нас с бабулей, а позже и с Мишкой, считал самыми близкими родственниками.