Ника Соколовская - Два сердца, одна душа

– Спасибо, Лидия Ивановна, все хорошо. Благодаря вам, девочка смогла вернуться в спорт. Не устану вас благодарить! – пожал руку маме тренер.

– Пойдемте, я провожу Вас до администраторской, нужно заполнить несколько бумаг, заодно, подобрать шлемы. А по пути познакомлю вас с моим конем, Раритетом, о котором я вам рассказывал по телефону.

– Ах, это тот самый фанат яблок, который душу продать может за сладкое? – посмеялась Лидия Ивановна.

Как же непривычно было слышать в сторону мамы такое официальное обращение, по имени и отчеству. На работе коллеги ее то и дело называли Лидочка, такая вот домашняя у них атмосфера в больнице. А маленькие пациенты травматологии обращались к ней «Тетя Лида».

– Да-да, это тот самый большой и сильный коняга, который при виде яблок начинает делать все, что угодно, лишь бы его угостили. Но ваши пакеты ему точно лучше не показывать, а то у него ноги подкосятся при виде такого количества любимого угощения!

Посмеявшись, мы подошли к деннику, где стоял Раритет. Михаил Олегович открыл дверь, на половину высоты, забранную решеткой. За ней стоял огромный рыжий конь, который то и дело вытягивал шею и высовывал свою морду на половину прохода, чтобы дотянуться своим бархатным носом до меня и мамы.

– Рарик, имей совесть! – обратился к коню Михаил Олегович, попутно запихивая рыжую морду обратно вглубь денника.

Мы угостили коня заветными яблоками, высыпав в кормушку почти четверть пакета. Мама минут пять непрерывно чесала ему шею, приговаривая, какой он хороший. Я тоже погладил рыжего, но пока предпочёл рассматривать его на расстоянии.

Не знаю, что меня поразило больше: размеры коня, или то, как уверенно общается с лошадью моя трусиха-мама, которая порой отмахивается от пролетающей мимо на расстоянии полутора метров бабочки.

Михаил Олегович увел маму в дальний конец конюшни, в кабинет администратора. Там они должны оформить посещение. Я потом к ним подойду. А пока мне очень хотелось поближе рассмотреть того коня, про которого так душевно говорил хозяин клуба.

Взрослые ушли, а я остался стоять посреди прохода и таращиться на удивительную картину, которая так резко впечаталась в мою память, что я могу в мельчайших подробностях увидеть ее и сейчас, спустя много времени.

На дальней стене денника – большое окно, в которое бьет яркое, едва начавшее свой путь к горизонту, солнце. Пол застелен кремово-белыми пушистыми опилками. И силуэт коня на светлом фоне оконного проема. Фигура лошади не темная, как ожидалось. А золотисто-медовая или скорее цвета темного янтаря.

Я подошел к двери и приблизил лицо к прутьям решетки. Раритет был занят – уткнулся мордой в кормушку и выбирал последние ароматные кусочки. На его губах висели клочья пены: он так плямкал сладкую мякоть яблок, что превратил ее полностью в сбитое фруктовое пюре.

Продолжая вылизывать внутренности кормушки, конь, казалось, совсем не обращал внимания на свидетеля его трапезы. Но я с удивлением увидел, что его глаз уставился на меня и с любопытством наблюдает за мной.

Такое бесцеремонное разглядывание привело меня в оторопь. Я знал, что это всего лишь животное, пусть и большое. Но чтоб во взгляде неразумного существа увидеть любопытство и ожидание? Честно говоря, я был не готов к такому. А тут…

Конь оторвался от кормушки и поднял голову. Теперь его глаза смотрели на меня свысока. С интересом, с легким вызовом, как мне показалось. Бред! Ну какие эмоции могут быть у животины?

Пару минут мы стояли и смотрели друг на друга. Рыжий медленно опустил голову и немного вытянул нос в мою сторону. Странно… Передо мной стояла махина, выше меня ростом, а у меня не было ни капли страха. От коня веяло дружелюбием и любопытством.

Я тихонько поднял руку и отодвинул щеколду. Все мое тело было готово отшатнуться при малейшем резком движении Раритета. Но он даже не переступил ногами, лишь ноздри дрогнули, раздуваясь.

Медленно приотворив дверь денника, я заглянул в образовавшуюся щель. Конь спокойно стоял, слегка взмахивая хвостом. Ну что, рискнем? Я приоткрыл дверь шире и встал в проеме. В животе забегали мурашки, а ноги стали ватными. Сейчас эта зверюга как ломанется в открытую дверь… и мамина больница станет мне родным домом на ближайшие полгода.

Но – странное дело. Конь навострил уши и всего лишь доверчиво протянул ко мне свой мягкий нос. Моя рука сама поднялась и ладонь легла на бархатистое белое пятнышко между ноздрей. Кожу запястья защекотало мягкое дуновение. Рарик шумно выдохнул и слегка поддал мою ладошку, словно пожал мне руку.