Леонид Зорин - Многоточие

Головин. Кстати, не самый плохой исход. Не будем спешить, не станем загадывать. Как говорится, решает суд. Зависит от него одного.

Снежана. А сам этот суд от кого зависит?

Головин. А суд, как известно, у нас независимый.

Снежана. Вам это известно, а мне вот – нет.

Головин. Незнание Кодекса, к сожалению, не принимается во внимание.

Снежана. Я на внимание не рассчитываю. Такая уж я сирота тобольская. Вниманием меня с детства не балуют.

Головин (помедлив) . Крепко досталось?

Снежана. А как иначе? Не сразу я стала такая шершавая.

Головин. Вы ежик, конечно. Но эта подробность вам придает свое обаяние.

Снежана. Судье про него не забудьте напомнить.

Головин. Не сомневайтесь, не премину.

Снежана. Если, понятно, судья не будет женского пола. Совсем ее взбесит.

Головин. Уверены в этом?

Снежана. Зуб даю. В бабских характерах разбираюсь.

Головин. Суровая вы все-таки девушка.

Снежана. Если вы за супругу обиделись, то я ее не имела в виду.

Головин. Очень великодушно. Растроган. Нет у меня супруги. Не нервничайте.

Снежана. Любите холостую жизнь?

Головин. Вдовею.

Снежана. Прошу меня извинить. Давно это случилось?

Головин. Давно. А вот не свыкся.

Снежана. Как ее звали?

Головин. А звали Лидией. Вы мне ее чем-то напомнили.

Снежана. Чем это?

Головин. Тоже имела такую наклонность – ратовать, голову очертя, за социальную справедливость. Только скорлупка была понежней. Да и силенок было поменьше.

Снежана. То-то вы такой…

Головин. Договаривайте.

Снежана. Запущенный такой. Неухоженный. Всегда недобритый.

Головин. Есть такой грех.

Снежана. Все ж таки, у вас подзащитная, в конце концов, молодая женщина.

Головин. Нет спора. «Красивая и молодая», как некогда выразился поэт. И ни к чему молодой и красивой вступать в поединок со сверхдержавой.

Снежана. А ежели сверхдержава ржава?

Головин. А это сезонное явление. Приходит свой срок, фасад ржавеет. И вам этой ржавчины не отскоблить.

Снежана. Так я не одна.

Головин. Не играет роли. Российская мельница перемелет, и море российское заглотнет. Это особая Атлантида, и держат ее на своих плечах атланты, ни на кого не похожие.

Снежана. И чем это мы такие особенные?

Головин. Хоть тем, что уже тысячу лет не можем выстроить или вылепить хотя бы подобия равновесия между страною и государством. Зато подпираем эту махину.

Снежана. Проще сказать, живите, девушка, по-тихому, на чудеса не надейтесь. Я эту заповедь уже вызубрила. Не верю, не боюсь, не прошу. Главная тюремная мудрость. И соответственно – не надеюсь. Ни на Господа, ни на верховный суд. Какой бы ни был он независимый. (Помедлив.) Скоро он будет меня судить?

Головин. На той неделе.

Снежана. Хоть ждать недолго. (Пауза.) Темнеет уже. Еще часок – и вечер за окном нарисуется.

Головин. Куда он денется? Все чередом. Сначала вечер. За вечером – ночь.

Снежана. Читали вы такого поэта – Назыма Хикмета?

Головин. Читал когда-то. Что это вдруг вы о нем вспомнили?

Снежана. Он в Турции сидел в заключении.

Головин. И не однажды. Правду любил.

Снежана. Потом написал: «Когда бы вы знали, как тяжки весной вечера в тюрьме».

Головин. Ему удалось из нее бежать. Потом он оказался в Москве. И жил в районе Песчаных улиц. Их переименовали давно.

Снежана. Откуда вы знаете эти подробности?

Головин. А был у меня знакомый старик. Соседствовал с ним. При встрече здоровались. Случалось даже, что и беседовали. Он мне рассказывал про него.

Снежана. И что рассказал?

Головин. Так… разные мелочи. Всякие, как говорят, мимолетности. Ну что он мог знать? Ничего особенного. Однако же у старца был нюх. И глаз приметлив. Что-то он понял.

Снежана. А что он понял?

Головин. Как вам сказать… Понял, что мается человек. Хотя поначалу все было звонко. Плескание рук и общий респект. Девушку встретил. Даже женился. Поздняя такая любовь. А вот, однако же, что-то не складывалось. Пьесу он написал. И поставили. Как говорят – с немалым успехом. Но почти сразу ее запретили. Я говорю вам… правду любил.