Наталья Торик - Песни крови

С лестничной площадки слышится визгливый женский голос с интонацией истеричного назидания. Ксения уже догадалась, кто будет первым гостем. Не дождавшись звонка, она открывает дверь тучной женщине и щуплому мужчине, который, отдуваясь, волочится сзади. Баба Капа с мужем. Так называют эту гостью внучки Ксении.

Капа работает в ресторанном тресте. У нее длинные рыжие волосы, которые она искусно заматывает в высокий пучок на макушке. Завитки выбиваются из прически и обрамляют круглое лицо, пытаясь создать образ добродушной пампушки. Но с этой функцией они явно плохо справляются. Есть во внешности Капитолины что-то зловещее. Как ни старается она выглядеть доброй толстушкой-поварихой – сразу видно, что на деле совсем не такова. При взгляде на нее не отпускает ощущение, что стоит тебе остаться с ней наедине – и эта тетя превратится в Горгону Медузу и высечет тебя своими щупальцами.

Однако в контексте застолья она «душа компании» и «королева холодца». На мясистых мочках всегда висят увесистые серьги из сусального золота в форме перевернутого кокошника, вносящие в ее колоритный образ цыганскую нотку. Сегодня, как и всегда, за столом она будет исполнять сольную арию под аккомпанемент гармони мужа Владимира. Если верить теории, что в песне выражается личный взгляд человека на жизнь, то Капа смотрит на жизнь через призму текста: «Его по морде били чайничком и научили танцевать». Через двадцать лет в голове повзрослевшей внучки Ксении, Наты, случится когнитивный диссонанс. В один момент своей жизни она случайно узнает, что оригинальным исполнителем песни Капы является Владимир Высоцкий. Ната долго не сможет понять, как одни и те же слова могут петь такие разные люди. Ей захочется вернуться в детство и воспользоваться методом самой Капы, которым она стращала детей: вымыть ей рот с мылом и строго-настрого запретить не то что вслух, но даже про себя произносить стихи великого Высоцкого!

Капа сыграла важную роль в жизни Ксении. Может быть, единственную, оправдывающую ее присутствие в судьбе хозяйки дома и на сегодняшнем застолье.

Через несколько лет после предательства мужа Ксении встретился замечательный человек. Точнее, именно Капитолина помогла ей с ним встретиться. Статный, усатый, честный и добрый кубанский грек Илья, двоюродный брат мужа Капы.

Ксения влюбилась. «В таком возрасте – и такая любовь!» – говорил все тот же вечно голодный до сплетен Коллектив. Он занес ее на руках в свой большой дом, полюбил ее детей и только что появившихся внучек. На закате своей женской красоты она наконец нашла человека, который по-настоящему заботился о ней. Официально они так и не зарегистрировались. Она кормила его чебуреками и вареньем из виктории (именно так называли и продолжают называть сибиряки землянику). Он баловал девчонок подарками и, теребя усы, рассказывал по вечерам байки из своей бурной молодости.

Иногда так хочется, чтобы человеческая судьба была сказкой. «И жили они долго и счастливо, и…» Но нет, они не умерли в один день.

Однажды утром Илья Иванович пошел в погреб во дворе этой самой пятиэтажки, где сейчас стол ломится от угощений. Банку своего любимого варенья он так и не достал – погиб от взрыва застоявшейся извести… Любовь Ксении прожила всего три года. А потом она опять «держала лицо», на похоронах и чуть позже, перед старшим сыном Ильи, который запретил ей появляться в их загородном доме, сказав, что ей здесь делать нечего – его отцу она была «никто».

На другом конце стола сидит генетическое продолжение Капы, ее тридцатилетний отпрыск. Сыночек вырос при маме, в сытости и достатке, что отразилось во всем его внешнем виде. Он никогда не поет, но всегда пьет и много ест. Здоровый детский румянец с годами осел на его щеках багровыми пятнами. Всем своим тучным телом он облокотился на стол и высматривает самые лакомые кусочки, побольше да посочнее.

На одной и той же стадии застолья все, как-то вдруг и сразу, вспоминают про его жену. Она скромно жмется к своему раскрасневшемуся от самогона мужу, собирая крошечки салата «Мимоза» со своей тарелки. Ее тарелка всегда почти пуста. В семье Капитолины мальчика явно не учили ухаживать за девочками. Тонкая и звонкая, почти девчушка, жена прячется за спиной здоровяка до тех пор, пока кто-то первым не прокричит: «Верочка, пой!»