Разалия Третьяк - Фатальный выбор. Властелин. Бухгалтер. 90-е, Орлы стаями не летают, но гнезда строят парами…

Женщина имела добрый веселый нрав и искренняя до самозабвения, выполняла главное требование- готовность быть рядом в любой момент. Любовники ценили каждый миг встречи и отдавались чувственным наслаждениям всегда как в последний раз.

Нелли хорошо запомнила, как зимой вечером, недалеко от рынка в полуцыганских Отарах, в машине расстреляли друга Тимура. Альберт уставился стеклянными глазами в небо прямо на руках жены, за пять минут автоматной очереди Иришка постарела на двадцать лет. Красный снег и черный Мерседес.

Мужчины для Нелли были необходимы, скорее по привычке любить. Вереница друзей-любовников не тяготила.

Пролетело острым жалом два года. Нелли превратилась в степенную молодую Матрону. Главный бухгалтер нескончаемых ЧП и мелких ООО. Тетради с записями и цифрами заполнили подоконник коммуналки. Многочисленные кавалеры измельчали- подарки дарили хорошие, но взамен Нелли должна была выслушивать их проблемы- по бизнесу, в семье, с подрастающими детьми.

Мало-помалу из любовницы-подруги начала превращаться в любовницу-мать. Что-что, а мамой была замечательной. Мужчины любили засиживаться вечерами с подружкой на съемных дачах. Нелли за легкой беседой за столом, могла невинно-вкрадчиво совсем не смущаясь попросить для себя новую шубку, мебель, цацки-побрякушки.

– Вот держи! – Тимур положил поверх тарелки «лимон» – это на трусики в цветочек. Нелли мельком посмотрела на хрустящую новенькую купюру, едва заметно пожала плечами и с грустью произнесла

– На трусики-то, пожалуй, хватит, а вот на цветочки вряд ли…

Тимур улыбнулся, любил ее такую, мягкую и домашнюю. Баловал боевую подругу от души. Секс в отношениях давно отошел на задний план.

Мужчину прельщали стройные длинноногие девочки с огромными коровьими глазками и капризно надутыми губками.

На телесный рынок хлынул поток юных дев после прогремевшего, ставшего культовым фильма «Красотка». Прототипы Джулии Робертс беззастенчиво наперебой предлагали свои прелести уже крутым, матерым «новым русским».

На рынке Нелли стало удушающе тесно. Женщина ощутила первые робкие шаги подступающей тоскливой зрелости. Чувствовала опустошенность и усталость. Работа была настолько монотонной и однообразной, накладные насквозь пропахли рыбой и тушенкой, менялись только цифры и периоды, а схема была одна и та же. – доход минус расход умножаем на ставку и получаем налог. Настроение растерянности и вздымающегося раздражения сквозило во всем, грозило вырваться наружу недобрым ураганом.

Наступило время жестких перемен для всех. На работу нужно было ехать к шести утра в центр города возле железнодорожного вокзала. В Казани с ребенком вопрос решился быстро – предприимчивая мама сходила куда надо в РОНО с «пакетиком-кучтенеч» (по-татарски «гостинец») и получила вожделенную путевку в садик. Правда все детки в группе были ровно на год старше малышки Софии.

Детские учреждения открывались тоже в шесть утра, но чуть пораньше можно было подкинуть сонную девочку добродушному сторожу дяде Коле, и бегом мчаться на работу. Забирать же приходила ближе к семи вечера, всегда могла оставить в ночной дежурной группе деток с грустными глазами. За пять лет постсовкового детства Софие дважды пришлось заночевать среди таких же заброшенных детей замыленных работой матерей.

За дочь Амалия была спокойна – все вопросы малютка решала кардинально – научилась бить в нос сразу без лишних вопросов. И уже через неделю даже самые отъявленные забияки не осмеливались обидеть «новенькую».

Мучила София и воспитателей. Белокурая крошка ни в какую не соглашалась есть манную кашу и кисель, зато отбирала у зазевавшихся ребятишек творожок. Отказывалась засыпать без книжки. Миниатюрная малышка с огромными серыми глазами. Нянечки ласково прозвали девочку «прибалтийским творобушком».

Почти год Амалия проработала на заводе. Мало что запомнилось. Действовала как автомат. Сначала был небольшой экономический отдел сборочного цеха. В конторе вместе с ней сидели две тетки в одинаковых модных махровых кофточках цвета дикого василька и буро-зеленой жабы. Не переставая считать и выписывать наряды, целыми днями пили остывший чай с малиновым вареньем, горячо дискутировали – обсуждали новую власть, с тоской вспоминая времена Леонида Ильича. Ностальгия по прошлому захлестывала стареющих дам, Амалия изредка неохотно вступала в «чайные» беседы о застывшем времени сожалении.