Сергей Сергеев - Euthanasia. Цикл историй

Страх.

Но иногда кажется, что смерть – это ключ, который сделает нас свободными от оков.

Свобода.

Наши души устремятся в бесконечную вечность, в ту самую непроглядную пустоту, где наш полет отзовется эхом.

После пережитых страданий, после пережитой боли, стольких испытаний и пыток, которые устроила нам жизнь, окунуться в пустынную тьму – истинное наслаждение.

Жизнь – голгофа?

Смерть – наслаждение?

Сейчас, время от времени, я подрабатываю, рисуя картины на заказ, ведь рисование – это единственное, что меня увлекает. Живопись расслабляет. Благодаря ей я отвлекаюсь от внешнего мира, забыв о проблемах и делах. Взяв в руку кисть и, коснувшись ею чистого холста, я тут же ухожу в себя и полностью отдаюсь фантазиям, а затем четко воплощаю их, придавая форму и цвет.

Иногда хочется нарисовать свой мир. Но я не могу. Сколько бы я не думал, я не могу понять, каким бы я хотел видеть его.

Если подумать, то внутри каждого человека целый мир.

Наверное, в моём не было бы людей, потому что я устал.

Я устал от всего, что копится внутри меня. Я максимально отстранился от всех, но продолжаю их встречать: на улице, на работе, в телевизоре, в интернете – они везде. Они везде и считают, что имеют на меня право. Они думают, что могут ворваться в мой мир и построить в нем свои правила и законы. Но это мой мир, понимаешь? Он мой и ничей больше. Ты говоришь, что тебе плевать на него, но всё равно врываешься туда и забираешь всё, словно грабитель, угрожающий мне. Грабитель людских душ.

Ты не хочешь засорять свой мир чем-нибудь дурным и используешь других, словно место для отходов, как свалку для мусора, убивающую Землю. Ты думаешь, что можешь использовать меня как хранилище для своих болей и страданий, убивая меня. Я – человек, и мне свойственно чувствовать боль других, и мне жаль, что мой мир не забытый ледник, а тёплый материк, и я просто не могу стать другим. Мой мир не отличается прочностью от твоего – он такой же хрупкий, и у него есть свой предел вместимости, как у уличной урны. Урна забивается доверху, а затем ее чистят. Так кто же очистит мою «урну»?

Почему ты не спросишь, как мои дела? Что чувствую и чего хочу, кого ненавижу, а кого люблю. Вместо этого ты, словно жадный толстяк, ешь и пьешь меня, высасывая последнюю жизнь из осколков искалеченной души, а затем, опустошив полностью, выбрасываешь в меня свои отходы, свои боли и страдания, свои проблемы, свой стыд и неудачи.

Ты совсем не думаешь обо мне.

Ты видишь дверь в мой мир, и ты врываешься в него без стука, сходу извергая в него всю свою боль, словно пробудившийся вулкан, ожидая от меня помощи, а затем, когда ты её получаешь – просто уходишь, даже не спросив, что прячется за тем цветущим садом. Ты тут же убегаешь, как только тебе сталолегче. Легче благодаря мне.

Ты говорил, что тебе не всё равно, но твои слова противоречат твоим действиям. Ты вернёшься тогда, когда твоя урна снова наполнится. Я не спасательный круг. Где твоя совесть? У меня тоже есть проблемы, так может выслушаешь меня? Ведь я слушал и помогал. Помогал тогда, когда сам нуждался в этом, но ждал, ведь ты не мог. Твоё «обещаю» длится ровно столько, сколько тебе плохо. Я не сказал ни слова о том, что прочность моего мира почти достигла предела, потому что жду, что ты спросишь сам, цепляясь за последнюю нить надежды на то, что ты очистишь мою душу в ответ, ведь мы люди и чувствуем одну и ту же боль. Либо дай мне равноценное «не всё равно», либо забудь тропу к моим вратам.

Человек, ты эгоист.

Я просто устал от тебя.

Я устал от твоих взглядов, твоих слов, твоих действий, от отношений между нами.

Я устал от людей.

Но несмотря на это, я позволил себя привязаться к тебе. Я зависим от тебя.

Прошлая ночь этому свидетель.

Мне было интересно.

И мне жаль, что нельзя иначе.

Мне придется считаться с тобой. Мне придётся видеть и слышать тебя. Мне придется жить с тобой.

Хотя, тут я выразился не совсем правильно. Осталось-то мне совсем чуть-чуть.

Ещё вчера я собирался всё закончить. Нужно было довести это «закончить» до конца, тогда сейчас в мою голову не лезли бы эти дурные мысли.

Это странное чувство.

Я жил без какой-либо цели и мечты, и причин жить у меня нет, но всё таки мне страшно. Действительно страшно.

Вчера во мне была уверенность, я был полон решимости… Что поменялось?

Не знаю. Быть может, на меня повлияла она.

На секунду мне даже показалось, что я влюбился.

Она обладала какой-то тягой, какой-то изюминкой.