Александр Ом - По ту сторону просветления

А даже если они чего-то и не знают, то они все равно все будут делать по-своему. Поэтому теперь ты знаешь, что единственное, что тебе лучше сделать, это оставить их в покое и единственное, чему ты можешь их научить и дать им от себя, так это любовь – обычную, спокойную, честную, ненавязчивую, без экзальтации и без «тюти-мути».

Теперь ты с ними разговариваешь по-приятельски, как со своими старыми друзьями, которые просто чуточку моложе тебя. И они – о чудо! – слышат то, что ты им говоришь, и подсаживаются ближе, и прислоняются, и спрашивают тебя. Они чувствуют, что ты их отец и что с тобой, оказывается, можно даже играть, шутить и рассказывать тебе о своих сомнениях и может быть даже проблемах. Они знают, что ты их любишь и что к тебе всегда можно прийти с любой повинной. И что ты не будешь на них кричать, а только на секунду нахмуришься, но тут же будешь вместе с ними решать, как лучше и правильнее поступить.

После этого они обычно идут к себе в комнату радостные и облегченные, а ты, глядя им вслед, думаешь, что у них еще столько всего неизвестного впереди и тебе опять до слез становится их жалко из-за того, что они все же такие хрупкие, а ты не сможешь их ни в чем заменить и пройти за них даже самую малую часть их собственного пути.

Ты понимаешь, что фактически ты можешь только лишь молиться за них, чтобы ангелы не оставили их ни на секунду без присмотра.

Проходя мимо них, ты обычно касаешься их плеча, спины или поглаживаешь их по макушке. Они здесь и они рядом. У них все в порядке. Они кажется совсем не замечают твоего прикасания. Для них это уже так естественно, потому что ты их любишь и они это не просто знают, а ощущают.

Ты их всех любишь, и старших, и младших. Ну да! Как же можно их не любить? Ведь они как яблоки от яблони! Да, они совершенно разные, непохожие друг на друга. Но какая разница? Их может быть даже тысяча и все равно ты их всех будешь любить – каждого по отдельности и одновременно всех вместе.

Время от времени ты их всех по очереди прижимаешь к себе и дотрагиваешься щекой до их головушки. Они тебе что-то рассказывают, смеются, ты их слушаешь, а потом прикасаешься губами к их макушкам и мысленно повторяешь, как мантру: «Растите, дорогие мои, любимые! Растите здоровые, большие и сильные! Растите счастливые!»

Им от тебя, собственно, только это и нужно.

Ты и раньше знал, что есть реинкарнация и что души переселяются, но теперь тебе совершенно все равно, кем ты был в предыдущих воплощениях. Если раньше тебе обязательно хотелось услышать от оракула, что ты был сначала орлом, потом тигром, потом слоном, а потом как минимум дворянином и жил во дворце, то сейчас ты нисколько не удивишься, если он скажет, что, увы, сначала ты был обычной мухой, потом помойной крысой, а потом ассенизатором.

Ну и что?! Мухой, так мухой, или ассенизатором. Какая разница? Говно, так говно. Его тоже кто-то должен убирать. А вообще-то мы же пчелиный мед едим и ничего. Не умираем. Впрочем, ты вообще не пойдешь ни к какому оракулу, даже если он сам будет предлагать тебе деньги.

Ты спокойно принимаешь одиночество. Теперь, даже если тебя занесет в пустыню, где лишь песок, небо и солнце, то и там тебе не будет скучно. Вместе с тем ты нисколько не сторонишься людей. Их присутствие тебе ни в коей мере не мешает, даже если они лезут к тебе в душу. Ты их слушаешь долго и внимательно, с пониманием кивая головой, а потом каждый из вас просто идет по своим делам. Впрочем, тебе с людьми также приятно и интересно, как и раньше.

Конечно, есть такие немногие, которые спрашивают тебя. Тогда ты выражаешь свое мнение и говоришь, что думаешь, потому что знаешь, что теперь твои слова-зерна падают на благодатную почву. Они могут помочь. Для остальных же все эти разговоры – пустая трата времени.

Нет ни к кому ни зависти, ни ненависти, ни злости, ни порицания. Конечно, есть такие, с которыми нет желания общаться, но неприязни к ним нет никакой. Теперь ты не без удовольствия замечаешь, что спокойно воспринимаешь их такими, какими они есть, понимая, что причина их слабостей и недостатков часто не только от того, что они не хотят изменяться, а от того, что они просто не знают, как это сделать. Как сказал все тот же известный сатирик: « (…) что не должно быть, знает каждый. И что должно быть, знают все. Перехода не знает никто».

Так что глупо требовать от кого-то знания вкуса устриц, если он их не пробовал, а уж тем более, если он даже не знает, что это такое.

Тем не менее вместе с пониманием их слабостей, появилось не только снисхождение, но какое-то отеческое чувство любви к ним. Тебе порой их жалко как собственных детей, когда они упрямствуют. Конечно, иногда больно видеть, как они совершают ошибки и при том никак не могут понять их причин, но одновременно ты ощущаешь безысходность от того, что твоя помощь не только не упростит их ситуацию, а может еще более усугубить ее, поскольку, во-первых, они ее не примут хотя бы из-за того, что они хотят решать свои проблемы сами, даже если обожгутся, а во-вторых, это все-таки их жизнь и твой рецепт им еще, увы, не подходит.