Дмитрий Богин - Сборник рассказов о Великой Отечественной войне. 75-летию Великой Победы посвящается!

После ускоренных двухмесячных курсов в учебной части под Ульяновском, я, волею судьбы, оказался на Юго-Восточном фронте в 62-й Армии, которой и был предан наш 13-й танковый корпус. Стоял июнь 1942 года. Лето было сухое и жаркое. Нас, новобранцев, почти сутки везли на машинах из Калача на Дону в район Слепихина. На фронте было затишье. Немцы зализывали раны после отступления из-под Москвы. Шли упорные слухи, что этим летом фрицы опять попрут на Москву, и наше командование наращивало свои силы для обороны. А здесь был настоящий «рай». В учебной танковой дивизии с нас «драли три шкуры», а здесь – такое спокойствие, что иногда казалось, что это лишь сон.

Старший лейтенант Артемьев протянул руку и стиснул мою в крепком, дружелюбном пожатии. Подобных вещей офицер в Советской Армии просто не может делать, однако, он сделал, а сделав, сказал:

Добро пожаловать, парень, добро пожаловать в пятую роту. Ты попал в прекрасный полк, но нам нужно держаться заодно и облегчить себе жизнь. Иди к восемнадцатому танку, доложи о своем прибытии старшине Линеву, он – командир третьего отделения. И улыбнулся. Улыбка была широкой, искренней, веселой. Улыбка славного, дружелюбного молодого человека. Я был совершенно ошеломлен.

Я быстро нашел восемнадцатый танк, и мне показали старшину Линева. Он сидел у большой бочки за игрой в карты с тремя партнерами: невысокий, крепко сложенный, лет тридцати. Я остановился, как полагалось, в двух шагах от него и громким отчетливым голосом начал доклад:

– Товарищ старшина, осмелюсь…

Дальше у меня дело не пошло. Двое из четверых подскочили с ведер, на которых сидели, и вытянулись в струнку. Старшина и четвертый повалились навзничь, выпустив из рук карты, разлетевшиеся, будто сухие листья на осеннем ветру. Несколько секунд все четверо таращились на меня. Потом рослый, рыжеволосый сержант заговорил:

– Черт возьми, приятель! Ты перепугал нас до смерти. Скажи, кто ты и что ты.

– Докладываю, товарищ сержант, что я пришел от старшего лейтенанта Артемьева доложить о своем прибытии командиру третьего отделения старшине Линеву, – ответил я.

Линев и четвертый, все еще лежавшие на спине, поднялись. Все четверо уставились на меня в ужасе, словно готовые разбежаться с криками в разные стороны, если я приближусь к ним хоть на шаг. Потом все разом громко захохотали.

– Слыхали его? Товарищ сержант. Ха-ха-ха! Товарищ старшина Линев. Ха-ха-ха! – воскликнул рыжеволосый сержант, потом повернулся к старшине и с низким поклоном заговорил:

– Ваше достопочтенное превосходительство! Ваша обожаемая светлость, Ваше пленяющее великолепие, товарищ старшина Линев, осмелюсь доложить…

Я в замешательстве переводил взгляд с одного на другого,будучи не в силах понять, что здесь такого забавного. Когда приступ смеха прекратился, старшина спросил, откуда я прибыл. Я ответил, и все сочувственно посмотрели на меня.

– Кончай ты тянуться, – сказал рыжий, – учебный полк под Ульяновском. Теперь понятно, почему так ведешь себя. Мы решили, что ты хочешь разыграть нас. Ну, что ж, добро пожаловать!

А дальше пошли самые обыкновенные армейские будни. Мы изучали тактику ведения боя, отрабатывали нормативы по стрельбе, ремонту и маскировке нашего танка. За этими обыденными занятиями мы не заметили, как пролетел очень жаркий летний месяц.

Дни казались однообразными, но мои шутники-товарищи вносили порою в них незабываемые моменты. И вот один из них.

…Когда утром входишь со свежего воздуха в переполненную казарму, вонь едва не валит тебя с ног, но привыкаешь даже к этому и через несколько минут засыпаешь под аккомпанемент храпа сослуживцев. Около полудня мы поднялись, и я принес обед с полевой кухни. Наконец-то там приготовили что-то приличное – гороховый суп. Тарелки наши были наполнены почти до краев. Вылизав их, мы расселись на полянке и, достав засаленную колоду карт, принялись, как всегда, за игру. Где-то среди деревьев щебетала птичка, почти возле нас лежала собака, лениво растянувшаяся под июльским солнцем. Вдалеке несколько женщин, работавших в поле, пели песни. Все выглядело так мирно и спокойно, что как будто и не было никакой войны. Так мы наслаждались жизнью до вечера. Под вечер, когда крестьяне стали возвращаться с полей, мы прекратили эту идиллию и отправились в казарму.

Как-то утром старшину Линева и еще одного командира танка вызвали к ротному. Через час Линев вернулся и радостно сообщил:

– Ребята, отправляемся в небольшую приятную экспедицию. Нам нужно выехать на равнину в двадцати километрах к югу и закопать там наш Т-34 так, чтобы над землей была только башня. Останемся одни в пятидесяти километрах от фронта, так что никакой стрельбы не будет. Мы должны находится там, радоваться жизни и ждать, когда фрицы прорвут наши позиции на фронте, и тогда вести огонь по их танкам. Позицию эту требуется удерживать любой ценой.