Михаил Вешников - Увлекательные рассказы морского волка

Поддержав его юмористическое настроение, весело сказал по-армейски.

– Мы просто обязаны! Это святое!

Это был второй механик Иван Ефимыч. Он достал из бокового кармана недопитую бутылку спирта. Поскольку это был редкий случай, когда мне не хотелось принимать спиртное, после первый рюмки, ссылаясь на усталость, с большим трудом мне удалось выпроводить его из каюты. Провожая его, я невольно взглянул вниз и замер: Ефимович был в одних носках! И здесь мне невольно представился наш генеральный секретарь в одних носках на Красной площади.

После этого я снова прилег отдохнуть, поскольку утром на моей вахте планировался отход курсом на Италию в порт Монфальконе с грузом балансов (еловые чурки длиной полтора метра). А дальше предстоял путь в Болгарию, на Канарские острова и в Анголу. Но не успел закрыть в глаза, как в дверь снова постучали – на пороге снова стоял Ефимыч. На сей раз он зашел издалека.

– Как отдохнул? Чем занимаешься? Не выпить ли нам?

На мой ответ, что спиртного нет, реакция последовала моментально. Он подошел к телефону (у комсостава у каждого были телефоны внутрисудовой связи), набрал номер электромеханика и командирским голосом приказал.

– Налить бутылку «шила» (на морском жаргоне – спирт) и принести в каюту четвертого механика.

Через несколько минут бутылка уже стояла на столе, а электромеханик, подмигнув мне, сказал.

– Зайди ко мне, я дам баночку огурцов.

Когда мы были у него в каюте, он доверительно пояснил, что Ефимыч уже всех «достал» и просто так от меня не отстанет, поэтому мне лучше пойти в каюту электриков, закрыться на ключ и там отоспаться. Я последовал его совету и вскоре обрел покой и сон.

Позже я поинтересовался, почему спирт называют «шилом». Насколько это правда не знаю, но мне поведали такую историю. Когда-то еще на парусном флоте, водку, которую непременно всем наливали по чарке перед обедом (кто не пил, тому каждый день к жалованью пятачок добавляли), хранили в кожаных бурдюках. Опечатывали их особым способом с тем, чтобы покусившиеся «на святое» не могли к водке добраться. Так вот самые ушлые матросы наловчились бурдюки прокалывать шилом. Таким образом добытая водка стала называться «шильной» или просто «шилом». Потом это название перешло на спирт.

Через сутки, отбыв свою вахту, я обратил внимание на Ефимыча. В глаза бросилось то, что он начал по очереди задавать вопросы находившимся в моем подчинении мотористам. Чем и привел их в изумление. А через минуту он вошел в центральный путь управления, и я доложил, что все механизмы работают нормально и никаких происшествий не произошло. При отсутствии у принимающего вахту вопросов он должен сделать соответствующую запись в судовом журнале. Но Ефимыч упорно молчал и смотрел упрямо в одну точку. В глазах его была пустота. Прошло некоторое время, мотористы покинули вахту, я, положив Ефимычу руку на плечо, произнес.

– Ну, я пошел.

Ответом был вопрос.

– В баню пойдешь?

Я был очень удивлен таким поворотом и не знал, что ему ответить. Уже в столовой за стаканом чая спросил у мотористов, о чем их спрашивал Ефимыч. Ответ удивил еще больше.

– В баню пойдешь?

В бане, поддав на каменку, я поведал обо всем третьему штурману, на что он рассказал о произошедшем в предыдущий день (когда я был на вахте) в кают-компании. Ефимыч сидел молча и стеклянными глазами смотрел в иллюминатор, а затем произнес.

– Опять ракету пустили.

Последовал вопрос.

– Какую?

– Такую же, как и пять минут назад – зеленую.

Штурман поднялся на капитанский мостик, где и выяснилось, что никто никаких ракет не видел. Ефимычу поставили диагноз – воздействие «зеленого змия».

Ситуация с Ефимычем взволновала всех. Старший механик (в силу возраста мы его звали («Дед») не знал, что с ним делать: посылать запрос в Мурманск, который был на нашем маршруте с целью помещения нашего «героя» в больницу на лечение, или продолжать поход в Италию. Я предложил третий вариант – по методу «клин клином вышибают» налить ему стакан спирта и дать проспаться. Решили посоветоваться с капитаном. А утром я узнал, что Мурманск остался вдали за кормой, и мы полным ходом идем в пункт назначения – порт Монфальконе.

Но приключения с Ефимычем на этом не закончились. Мы были в Норвежском море. Это место, где студеные арктические ветры встречаются с теплыми потоками воздуха из Атлантики, и встретило оно нас, мягко говоря, не очень приветливо. С каждым часом шторм усиливался, темные волны, словно змеи, монотонно накатывались на теплоход, как-бы намереваясь положить его на борт. Иногда удар волны был такой силы, что мачты тряслись и казалось они сейчас отвалятся. После каждого такого удара, перегорало несколько лампочек и приходилось вызывать электриков. И вдруг освещение плавно погасло, обороты главных дизелей упали, и через минуту они остановились. Стало страшно. Дело в том, что мы проходили мимо скалистых берегов Норвегии, прижимный ураганный ветер подхватил потерявшую ход и управление свою жертву и понес ее на черные скалы, где нас ждала катастрофа – подавать сигнал SOS было бесполезно.