Артур Другой - #ОПАВШИЕЛИСТЬЯ - записки из Телеграм-подполья

Артур Другой [03.06.19 09:52]

А. Другой. Что хочет женщина?

(отрывок из рассказа «Скоро Новый год»)

Когда Лаврентий завоевывал Юлю, она была неприступна. Отталкивала. Ссылалась на отношения с Маркизом. <���…> Лаврентий напирал. И напер до:

перед спектаклем «Москва – Петушки» Юля буквально пиздит Лаврентия. Душит кожаным зеленым поясом. Душит руками. От души лупит ладонями по щекам. Промахивается и хуячит в ухо. За стенкой в мотеле какая-то шлюха имитирует оргазм. В тот день Лаврентий сосал пальцы Юлиных ног.

За неделю до спектакля два зверя сцепили ошейники пристежкой. Это не люди, а псы. Они равные. И рабы, и господа. Нюхают друг друга, как животные. Облизывают.

Выпуская шепотом газы, Юля подползла к Лаврентию. Он плавно притянул ее к себе поводком. Он был нежен как никогда, хотя оба они были похожи на героев жесткого порно (а этот текст напоминает дешевую бульварную литературу).

– Как собачки нюхают друг друга? – спрашивает Лаврентий.

Он раздвигает ягодицы. Юля втягивает ноздрями воздух и касается языком его сфинктера.

Фейсситтинг. Юля сидит на лице Лаврентия. Он с упоением сосет ее письку, заглатывает маленький клитор, который так и хочется откусить.

Лаврентий никогда не любил оральный секс: ни минет, ни куннилингус. Юля была исключением. Лучшая хуесоска из всех хуесосок. Самая сочная пизда.

Юля любит гиджил. Она все время кусается. «Эврика! – осознал Лаврентий. – Когда Юля нашла себе нового пидораса, кусаться она перестала». Однажды Юля прокусила плечо Лаврентия до крови. Оба смеялись. Ему нравился вкус собственной крови на Юлиных губах.

Лаврентий купается в воспоминаниях: «В кинотеатре во время просмотра „Донни Дарко“ твоя рука залезает под юбку никто. Это твой ответ на ее игры: давление рукой и ногой на яйца. Кажется, мальчик-ботанчик по соседству едва сдерживается, чтоб не начать кончать и надрачивать». После генерал де Голль будет умиляться и махать рукой в окно космического звездолета, глядя на любящие тела, на то, как сперма Лаврентия выпадет изо рта Юли в Лаврентьев же роток (де Голль, его образ, сейчас был нужен для того, чтобы причинить очередную боль. Себе и не себе).

«Нет» – значит «нет». Ясно. Но как понять, если до этого «нет» все-таки означало «да»? Страстное. Великолепное. Лучшее, что было в жизни Лаврентия.

После юмористического спектакля о том, как в Сербии женщина может отрастить хуй и стать главой семьи, Лаврентий и Юля отправились домой. Она говорила, что у нее депрессия. Надо немного подождать. Болит голова. На это Лаврентий ответил бычьим ржанием. Даже Юле отсылка к головной боли показалась смешной. Она улыбалась. Лаврентий считал это как «можно». Ему очень хотелось, чтобы Юле было хорошо с ним. Он подбежал к пакету, в котором хранились поводки, плетки, подкожные крючки, иглы для ногтей, презервативы и смазка. Лаврентий схватил лубрикант, выдавил на руку и начал смазывать злую письку Юли. Сначала клитор. Потом внутри. Посмотрел ей (пизде) в глаза. В них – страх и презрение.

– Это так не работает, – сказала Юля.

Лаврентий разломился на куски и превратился в пепел. Он ненавидел себя. Бурился феминизмом: «Так нельзя. А как можно? Ты хочешь человеку лучшего, а он не хочет. И ты душишь своей любовью. Хуявишь, насилуешь. Так как можно? Не трогать и слышать. Слушать. Любить. Либо ебсти и не думать. Не любить. Мы все много думаем во время траха и поеба. А зачем? Момент, когда мы, сверхсоциальные пидоры и пидораски, можем, наконец, приблизиться к животному состоянию, освободиться от всей общественной хуйни… Это патриархат, говорят фемен-финтифлюшки. Суки! И правы. Тогда все социально. Тогда думай. Думай. Думай. Все время думай. И тогда хуй не встанет, и пизда не откроется, не смажутся ворота и не случится поебота. Заебись, чо!»

«Вы говорите, что я веду себя мерзко. Почему? Я всего лишь держал вас за руку. Вы не хотели. Я хотел. Потому и держал. Неужели мои руки такие горячие, холодные, потные, грязные, что вызывают такую реакцию?» – продолжал Лаврентий насилие над собой, надо всеми.

– Юля, у меня все есть. Вроде бы. Ну, мне хватает. Но как же я несчастлив!

– Хули, многие несчастливы. Тут вы не одиноки.

Артур Другой [05.06.19 13:31]

Анал

Заниматься анальным сексом – это тюрить сухие отношения. Так у Владимира Сорокина в «Голубом сале». Согласен полностью. По крайней мере, у меня в прошлые выходные было именно так. Не буду описывать, как я вляпался в эту историю. Лучше про процесс.