Ярослава Казакова - Записки на поверхности. Рассказы и миниатюры

Я не стала переспрашивать, серьёзно ли он говорит это. Сын был сама серьёзность. Я хорошо рассмотрела это с высоты, ведь, его рост на сорок сантиметров меньше моего. Сделалось так обидно! Однако мы достигли конечной точки маршрута.

Здравствуй, стадион. Сейчас я буду совершать ежевечернюю пробежку, а сын бить мячиком по воротам. Ему непременно станет скучно к середине моей беговой программы, он начнёт подкарауливать меня на очередном круге и горестно вопрошать:

– Ну, ты скоро?

Нет, не подумайте, он очень любит футбол. Просто играть вдвоём гораздо интереснее, чем одному. Если ему встретится ещё один такой же футболист, то всё в порядке, но это, к сожалению, бывает не часто.

– Я не пойду сегодня на поле, – честно предупредила я.

– Почему?

– У меня кроссовки светлые, а там грязно.

– Ты для чего сюда пришла?! – Искренне возмутился юный спортсмен. – Спортом заниматься или выделываться? Эх, женщины!..

Мне сделалось стыдно. Что это я, в самом деле? Пришла на стадион – становись под обстрел грязным мячиком! А то глупо как-то веду себя – словно груздь, не желающий полезать в кузов.

– Ладно, хорошо, поиграем, – согласилась я неохотно, и мне продемонстрировали танец радости племени мумбу-юмбу.

Тем суровым осенним днём кое-кому пришло в голову отрабатывать голы «через себя». Если кто не в курсе, «через себя» – это когда надо лечь на газон или то, что от него осталось после серии нудных осенних дождей, и отчаянно сучить ногами в воздухе, пытаясь попасть по мячу. Почему не отрабатывать такое летом или просто в более сухую погоду? Да, кто ж их разберёт, этих серьёзных, высоких футболистов! Так, надо полагать, распорядился рок, и противиться ему – бессмысленная трата времени.

Сын говорит, что я и без того трачу слишком много времени на свои «поэмы» и потому не вижу настоящей жизни. Что ж, в тот день я её вкусила, как следует. Знаете, участь футбольного вратаря просто не оставляет другого выбора. Мы шли домой, облепленные комьями грязи, в обнимку с заляпанным мячиком. Стыда перед прохожими не было, ибо какой в нём толк? Мы смеялись и шутили.

– Извините, пожалуйста, не подскажете, как пройти… – Услышала я и не сразу сообразила, что это мне.

Благопристойная семейная пара лет сорока спрашивала у меня дорогу. Странно. Я бы от двух таких существ, как мы с сыном, держалась на всякий случай подальше.

– Чумазые, значит местные! – Объяснил за ужином муж, хохоча.

Да, наверное. Очень возможно. Я выразила своё робкое согласие вслух, поглощая куриную грудку с салатиком.

– Опять ты ничего не ешь! – Тяжко вздохнув, резюмировал сын, заглядывая в мою тарелку. – Одни курицы и яицы! Скоро на Кощея будешь похожа.

– Да, мамесса, – радостно согласилась с ним дочь, вплывая в кухню. – Ремнём пороть тебя надо!

Они с отцом расхохотались, а мне было почему-то не смешно. Дочь выросла высокой, не как я, а по-настоящему, к тому же, она сильная, атлетичная. Запросто мне всыплет, если что. Одно утешает: она добрая и хорошо, хоть и немного снисходительно, ко мне относится.

– Оссподи, да кого там пороть? Там пороть-то некого, кожа и кости! – Огорчённо отмахнулся сын, явно копируя манеру моей мамы. Правда, та говорит так о нём, а не обо мне, но какое это имеет значение?

Он ещё что-то говорил, а меня постепенно охватывала тоска. До чего же я, оказывается, жалкое созданье! Мелкая, привередливая выпендрёжница, не умеющая жить настоящей, полноценной жизнью. Ещё давешний психологический тест вспомнился некстати. Он выявил мою повышенную чувствительность. Эх!.. Уродится же такое!

Однако жить как-то надо. Как? Буду почаще с умными людьми советоваться! Только не сейчас. Лучше в выходные. Сегодня им уроков много задали.

– Ну, и куда это ты так разнарядилась?

Дочь стояла передо мной в длинном ярко-жёлтом платье с рукавом до локтя. Уши украсились серёжками в тон, на шее подвеска с цветочком.

– На себя посмотри! – Огрызнулось моё восемнадцатилетнее сокровище.

Я стыдливо опустила глаза, и они уткнулись в летящее летнее платье, сплошь состоящее из красно-оранжево-жёлтых абстрактных узоров. В ушах предательски колыхнулись крупные кованые серьги с затейливым орнаментом.

– Ладно, и впрямь… Что это я? Пойдём, – согласилась я, беря под руку лаковую сумочку вырви-глазного красного оттенка, и мы не спеша выплыли в ущелье наших панельных закоулков.

Раньше мы жили в прицентральном районе города-четвертьмиллионника. Через реку – миллионник, областной центр. Езды от нашего дома до его центра – минут тридцать-сорок, не больше. С учётом пробок, может быть, час. До нашего центра – пятнадцать минут пешком. Он нам был без особой надобности, ибо всё, что нужно для жизни семьи с двумя детьми – буквально под окнами: магазины, хорошие школы и детсады, Дворец культуры с множеством кружков и секций, спортивные клубы, библиотека, Школа искусств, поликлиника.