Наиля Шакирова - Приключения кота Елисея

«В конце концов,» – переминаясь лапками по затертому сиденью, размышлял он сам с собой, – «Нет ничего дурного в том, чтобы наслаждаться жизнью, пока это возможно. Никаких нервов не хватит постоянно сидеть, притаившись, в ожидании опасностей и невзгод, злобно шипя на каждого, кто выделяется своей счастливой улыбкой. Вообще говоря,» – Елисей со вкусом потянулся, лежа на боку, растопырив подушечки лапок и полюбовавшись на острые коготки, – «Все эти беспокойства и гроша ломанного не стоят. Закончится жизнь, и на пороге смерти,» – как и многие коты-реалисты, наш пушистый герой любил пофилософствовать. Знаете ли, не обладая даром осмысленной речи, немудрено заскучать, а так – разговор с самим собой всегда приносил удовольствие. Ведь в любом споре ты так и выходишь победителем, – «На пороге смерти станет очевидно, что больше жизней не предвидится, а осознать, что провел отведенные тебе деньки, голубые деньки с золотой каемочкой, трясясь, как осиновый лист, вовсе не весело»

Трястись, как осиновый лист, Елисей категорически не желал. В его не такой пока долгой жизни хватило приключений: он совсем не помнил, как появился на свет, но среди его пристанищ, помимо института и того самого неугомонного первоклассника, значились сырой подвал, заброшенная голубятня и даже (совсем недолго), ботанический сад, откуда его выгоняла совершенно нечуткая надсмотрщица в красном платке и с грозно нахмуренными бровями. Пожалуй, именно тогда впервые в жизни Елисей ощутил, что значит гадкий, сосущий голод. Ему тогда пришлось и поохотиться за мышами, хотя порешить ни одну от так и не смог – на его удачу, ему повстречалась взрослая кошка, охотившаяся для своих котят, и давшая ему как пару ценных уроков, так и уже готового пропитания. Мысли ее Елисей никогда не слышал, но навсегда остался благодарен ей за это.

За окном начали появляться редкие строения и указатели. «Верблюжья ферма,» – прочитал он и вопросительно взглянул на Григория.

– Нечего на меня смотреть, – тотчас среагировал он. За последние часы дороги, их удивительная связь, казалось, начала проявляться самым неожиданным образом. Страшный индивидуалист Елисей, выросший на прикорме провинциальных процессоров института города Н, гордился тем, что был одиночкой, и горделиво лелеял свою индивидуальность, и оплакивал совершенно неискренне невозможность этими мыслями поделиться. Ну а теперь чрезвычайно был недоволен тем, что, казалось бы, абсолютный чужак мог залезть ему в голову. Впрочем, большую часть своих размышлений Елисей умудрялся скрывать, разумно предположив, что мысли имеют обыкновение прыгать из глаз в глаза. – Я в этом городе впервые, но зачем на севере могут понадобиться верблюды, ума не приложу. Хотя, – Григорий выразительно посмотрел на работающую печку, – кое-кому явно не повредит верблюжий пояс. Или даже попона, – и улыбнулся. Серые глаза засияли смешинками, и Елисей довольно мурлыкнул. Доброе слово и человеку приятно.

Елисею было очень интересно, чем же эдаким будет заниматься его новый (и пока единственный) друг. На его взгляд, теплая погода располагала к активной жизни гораздо больше, нежели мороз, а отсутствие осадков мотивировало сильнее, чем смесь снега и дождя, изображениями которых щедро изобиловали заметки «Средние показатели за ноябрь», небрежно брошенные за заднее сиденье и которые он имел удовольствие осмотреть.

Наконец, их путешествие подошло к концу: как-то удивительно рублено они свернули с широкого проспекта возле здания, выкрашенного явно ко дню города в светло-желтый цвет, увенчанного гипсовым шпилем, с которого явно совсем недавно сняли профиль вождя пролетариата; по усеянной листьями и ямками асфальтированной дороге попетляли немного среди одинаковых, словно прикрывших плотными занавесками глаза, домов, и наконец остановились. Елисей и Григорий вздохнули. Для обоих начиналась новая жизнь.

Наконец, оба выбрались из автомобиля. Кот и человек, плечом к плечу: один стоя на осенней дороге, другой – сидя на капоте машины. Серое небо с нависшими тучами, словно недвижимый клубок ваты, темные стены построенной пару десятилетий назад многоэтажки. Елисей искоса взглянул на парня. Григорий явно был сильно взволнован. И не зная, как приободрить своего нового друга, он просто мягко потрогал лапкой ладонь Григория.

– Спасибо, дружище, – скованно улыбнулся он, и с деланной энергичностью стал выгружать немногочисленные баулы из багажника.