Олег Якубов - Человек за бортом. Полярная повесть

– А как же моя заявка? Где медпрепараты, где все остальное?

– Все на станции есть, от предыдущей смены осталось, – равнодушно ответил мужчина в отделе комплектации.– Да, имей в виду. Наркологические препараты закупите в Германии, ну да это не твоя забота. Начальник экспедиции сам купит и тебе под отчет вручит. – И, увидев, что Максимов собирается задавать какие-то вопросы, замахал руками: – Иди, иди, у меня и без тебя дел по горло. Потом сам во всем разберешься, – произнес он уже более мягким тоном.

За пару дней до отплытия Никита заскочил перекусить в институтскую столовку. Заколачивая ящик с медоборудованием, он утром слегка поранил правую руку и теперь, хлебая безвкусные щи, неловко орудовал ложкой левой рукой.

– Что ж вы, коллега, руки не бережете?

Возле его столика стоял седой мужчина с подносом, заполненным тарелками с едой.

– Не возражаете? – кивнул он на свободный стул и, не дожидаясь ответа, устроился напротив Максимова. Расставив на столе свой обед, произнес. – Позвольте представиться: Виктор Георгиевич Родинов. Прошу не путать, не Родионов, а именно Родинов, такая вот у меня редкая фамилия. Иду врачом на станцию «Космонавт Титов», а вы, как я понял, на «Пионерную». Первая зимовка?

– Первая, – подтвердил Никита.

– Я так и понял.

–А что, сильно заметно?

– Да уж заметно, – усмехнулся Родинов. – Суетишься, делаешь все, что скажут, и постоянно вопросы задаешь, я слышал. Не обижаешься, что на «ты»?

– Не обижаюсь, – ответил Никита, хотя заметная фамильярность коллеги его несколько покоробила. – Вы же меня по возрасту старше.

– Старше, старше, – пробурчал Виктор Георгиевич. – И не только по возрасту. Вот вижу, не понравилось тебе, что на «ты» я так сразу перешел. А ты не обижайся, привыкай. Это в больнице тебя все на «вы» да по имени-отчеству. А в экспедиции и имени никто не назовет, дадут кличку и тыкать будут. Там что рабочий, что начальник или доктор – всё едино и все едины. Я-то уже в третью по счету экспедицию иду, знаю, что там почем.

Никита решил воспользоваться моментом и сам продолжил разговор. Стал расспрашивать бывалого коллегу о том, почему в Институте царит такая неразбериха, почему ограничивают в лекарствах, в оборудовании.

– Ладно, давай пообедаем да пойдем воздухом подышим, а то кое-кому может не понравится, что мы так долго беседуем.

Вышли на набережную Невы, закурили. То, что рассказал опытный полярный врач, Никиту потрясло. С горечью говорил Родинов о плачевном состоянии медицины на полярных станциях. Для российского Министерства здравоохранения медсанчасти полярников не существуют. Да иначе и быть не может. Взять, к примеру, рентген. Нужно отдельное помещение, соответствующая защита от радиации. А ничего этого нет. Рентгенаппарат находится в обычной комнате, как правило, за дощатой перегородкой врач живет. Невозможно учесть наркотические препараты, квалификацию врачей определяет не Минздрав, а Институт полюса, поэтому медицинское ведомство предпочитает делать вид, что им об этом ничего не известно. Пусть полярники за свои кадры сами отвечают и статистику им не портят. Это в больницах существует процент смертности и каждый летальный случай – ЧП. А на полюсе пусть сами разбираются, кого наказывать да отчего там люди болеют или умирают. Тем более что общеизвестно: Институт деньги экономит на всем – на чем можно и на чем нельзя. Лекарства, что за экспедицию не использовались, передают следующему составу. Часть из них давно просрочена, никого это не волнует. Половина приборов, это в лучшем случае, давно уже вышла из строя. Одним словом, положение печальное – это еще мягко сказано.

– Ты обратил внимание, что институтское наше начальство всячески огораживает новичков от общения с ветеранами. Это для того, чтобы такие, как я, таким, как ты, прежде времени ничего не рассказали. А то еще передумаете в экспедицию отправляться. Тебе небось говорили, что от желающих отправиться на зимовку отбоя нет. Так вот, это все вранье. Кадров не хватает катастрофически. Туман полярной романтики давно уже рассеялся. На большинстве станций – каторжный труд, к тому же с зарплатой стараются надуть. Оклад-то с гулькин хер, основной заработок составляет полярная надбавка. Вот эту самую надбавку в главный кнут и превратили. На станции существует один-единственный вид наказания: за любую провинность лишают надбавки. И главное, моду взяли – не сообщают, за какой период лишают. Только при расчете и узнаешь, да уж поздно кулаками махать, никому ничего не докажешь, да и слушать никто не станет. От начальника станции, конечно, много зависит. Это если начальник толковый попадется, а если рохля или пьяница – пиши пропало. – Родинов протянул Никите на прощание руку. – Ладно, не дрейфь, коллега, может, тебе повезет больше. Я ничего хорошего о «Пионерной» не слышал, но и сам там не был, а слухам доверять не привык. Бывай, на пароходе еще не раз увидимся.