Дима Сандманн - Манипулятор. Глава 015. Финальный вариант

– А я и не корчу, – неожиданно спокойно парировал я, едва не улыбнувшись. – Мы же вместе работаем? Вместе. Вот и участвуй в работе. Или ты как хотел, чтоб я всем звонил, собирал заказы, пробивал накладные, планировал рабочий день, а ты только рулил и спрашивал каждый раз – куда едем? Так что ли?

Несколько секунд отец сверлил меня жестким взглядом.

– На! Садись! Крути! – отец хлопнул ладонями по рулю, взорвавшись. – Я тебе уже сто раз говорил! Не нравится!? Садись, рули сам!

– И я тебе сто раз говорил, – спокойным голосом продолжил я. – Не нравится? Бери, звони и работай на компьютере сам. Можем поменяться. Я – за! Буду тупо крутить руль, каждый раз спрашивая, куда ж нам ехать, и таскать коробки, какие скажешь.

Отец все сверлил меня взглядом. Я знал, что ответа на такое заявление у него нет. Не в первый раз случалась подобная перебранка. Мы оба все чаще и чаще провоцировали друг друга на скандалы и негатив.

– Куда едем!? – зло с нажимом повторил отец.

– «Арбалет», – непринужденно произнес я, уставив на него ясный и чистый взор.

Побелевшая от сжатия рука отца воткнула с хрустом передачу, машина тронулась, я снова отвернулся к окну. Какой же унылый в наших краях ноябрь. Зима приближается и скалится кровожадно, а в природе все стынет от ее оскала и умирает. Настроение природы передается людям и рождает унылые мысли. В тот год все сошлось в одну депрессивную точку: пара неудач в бизнесе, расход родителей, напряжение между мной и отцом, боли в желудке. И промозглая погода, такая, что хочется послать все подальше и лечь в спячку. А тут нервы, сплошные нервы. Только алкоголь расслаблял меня и гнал тревожные мысли. Я выпивал все больше. Именно в ноябре впервые я ощутил легкую зависимость. Вечером в пятницу, обрабатывая накладные на компьютере, я вдруг почувствовал сильное желание выпить. Не потанцевать и повеселиться, а именно выпить. Я позвонил Вовке, тот слег с температурой. Я пожелал ему скорейшего выздоровления и поехал в «Чистое небо» один. Сходу заказав двойную «отвертку» и вытянув ее минут за пять, я принялся за следующую. Ее пил уже медленнее, потягивая и сигарету. Стало хорошо. После третьей двойной я впал в алкогольную нирвану. «Полдвенадцатого, а мне уже нормально», – проползло в голове. Сходив в туалет, я снова прилип к барной стойке. Полночь. Четвертая двойная и сигарета. Я тянул лицо в пьяной улыбке, понимал, как глупо выгляжу, но мне было плевать и очень хорошо от алкоголя. Заняв в толчее клуба единственно спокойное место в арке грота, к часу ночи я выпил еще две двойных. Во мне плескалось более полулитра водки. Я опьянел и, покачиваясь, стал слоняться по клубу бессмысленными маршрутами. Эйфория перешла в состояние отупления и безразличия. Седьмая двойная меня добила. «Лишняя», – мутно осознал я, глядя в ополовиненный стакан. Без двадцати два. «Скоро закрытие, надо валить сейчас, а то через полчаса народ передушится у гардероба», – подумал я, встал, кривясь и давясь, сделал два глотка из стакана, отпихнул его в сторону и, придерживаясь стенки, пошел к выходу. Со мной кто-то попрощался перед самым гардеробом, я в ответ что-то буркнул. И у гардероба тоже кто-то попрощался? Сознание пребывало в вязком тумане. Я, скорее всего, тоже попрощался. «Я вежливый, всегда отвечаю, да, да», – шевелил мыслями пьяный мозг. Не сразу найдя рукава куртки, я все же надел ее и, держась за перила, пошел наверх по ступенькам, еле переставляя ватные ноги. Охранники изнутри у выхода. Они попрощались со мной? Я толкнул дверь, в лицо мне ударил холодный влажный воздух. Я сделал шаг через порог и вдохнул полной грудью. Воздух казался мне необычайно чистым и свежим. Я снова и снова вдыхал его и не мог надышаться. Рядом привычно орала пьяная толпа. Я отошел в сторону. Агрессивный ор меня душил, хотелось тишины. От кислорода голова закружилась сильнее. Наконец, я ощутил уличный холод. Он пробрался под куртку через распахнутый ворот и отрезвил меня. Я закурил, застегнул куртку, поежился и пошел вихляющей походкой к гостинице. Машина Эдика стояла на привычном месте. От жара печки в салоне по пути домой меня развезло. После отъезда Эдика я еще несколько минут стоял подле своего подъезда, нарочно расстегнув куртку и ощущая, как жадно проникший под нее ноябрьский холод возвращает меня в чувство. Дома, едва раздевшись, забравшись в кровать под одеяло и согревшись, я ощутил первый приступ рвоты. Меня начало мотать и крутить в кровати. Я сполз на пол и, шатаясь, добрался до туалета. Через какое-то время, едва не уснув подле унитаза, я вернулся в комнату. Меня кружило и бил озноб. Ужасное состояние. Родители спали в своих комнатах, в квартире стояли тишина и мрак, а я сидел на полу. При одной мысли о кровати меня снова затошнило. Унитаз. Снова пол в комнате. Озноб заколотил с новой силой. «Трезвею», – вяло обрадовался я. Придремав полусидя на полу подле кровати, я взобрался на нее уже в полусонном состоянии и, не успев ощутить головокружения, уснул.