Юрий Лановой - Три Светланы

Николай Григорьевич лично, как будто на даче не было охранника, а он сам не был чиновником высокого ранга Министерства иностранных дел, в шортах и соломенной шляпе, открывал кованую калитку дачи и, как тогда, в далекие комсомольские годы на скромном дачном участке с дощатым домиком, с рюмками в одной руке и бутылкой водки в другой встречал дорогих гостей. Гости взяли по рюмке, Николай Григорьевич налил. Все выпили, Светлана пригубила, и лишь затем Семен Илларионович попал в объятия старого друга. Папа был выше среднего роста, но Николаю Григорьевичу, тем не менее, пришлось немного нагнуться, и лишь потом послышался хруст сжимаемых папиных костей. «Ты все же когда-нибудь меня придушишь, – смеясь, сказал папа. – Дай прежде поздороваться с твоими девочками».

Людмила Альбертовна, супруга Николая Григорьевича, и дочь Аня ожидали гостей на пороге массивного, двухэтажного, бревенчатого дома, от которого в одну сторону к воротам, а в другую – прямо в лес разбегались уложенные булыжником дорожки. Обе женщины, как и хозяин дома, были очень просто, по-летнему одеты и улыбались навстречу гостям. Аня сразу бросилась целовать подругу и потащила ее в свою комнату. Ей хотелось поскорей узнать впечатления Светланы о квартире на Ленинском. Людмила Альбертовна пригласила маму в зал, где обе женщины опустились в удобные кожаные кресла вокруг маленького столика с резными ножками, на котором стоял пузатый графин и высокие бокалы. Хозяйка сразу предложила гостье отведать сока собственного приготовления. Николай Григорьевич, мягко обняв папу, повел его в сторону леса к спрятавшейся за первыми же деревьями просторной беседке. Ему хотелось отвести душу – поговорить с поверенным во все дела другом. Здесь их на столе ожидала уже знакомая початая бутылка водки, рядом стояли напитки с известными и неизвестными Семену Илларионовичу этикетками, тарелки и тарелочки с закусками. Решили допить нашу родную «столичную», но прежде Семен Илларионович снял свой золотоносный пиджак, развязал галстук и закатил рукава рубашки – это хоть малость напоминало прежние времена …

Светлана, сидя за письменным столом в аниной комнате, и здесь на даче, обставленной скорее для работы, чем для отдыха – с множеством книг на английском языке, словарей, справочников, огромной картой на стене – делилась с подругой результатами инспекции новой квартиры, начав с главного – новое жилье ей и родителям нравится; она сейчас не уезжает с ними домой, остается в Москве и будет заниматься квартирой. Затем стала перечислять, что необходимо переставить или передвинуть или вообще куда-нибудь убрать из квартиры и что необходимо купить. Аня соглашалась с ее намерениями или предлагала свои варианты, проявляя при этом подозрительное для Светланы точное знание расположения помещений и наличия предметов обстановки в квартире на Ленинском. Создавалось впечатление, что Аня жила в этой квартире ранее или, по крайней мере, не раз была в ней. К большому удивлению подруги Аня призналась, что квартиру собирался для нее приобрести Николай Григорьевич. Квартира принадлежала его коллеге, жившему в этом же подъезде этажом ниже. Коллега вышел на пенсию и уехал за границу, вызвав этим неблаговидным поступком для российского, пусть даже и отставного, дипломата негативный отклик в министерстве. Его сын с семьей перебрался в папину квартиру, а свою намеревался продать «своим» вместе со старой мебелью в придачу. Аня посмотрела квартиру – она ей тоже понравилась, и начала строить планы обустройства, но потом ее намерения изменились, потому что … Аня не досказала, почему и предложила показать подруге дачу, пообещав сказать ей позже что-то очень важное.

Аня водила подругу по дому – спальни, зал, кабинет Николая Григорьевича, кухня – и здесь, как и в квартире на Котельнической, все было обставлено со вкусом, красивой мебелью, дорогой посудой и современной техникой. Девушки спустились вниз и, взявшись за руки, пошли по дорожке мимо беседки, где оба папы о чем-то серьезно разговаривали, в чащу деревьев. После палящего солнца и жары в зеленом туннеле деревьев было приятно прохладно, и тишина окружающей природы располагала к молчанию или к задушевному разговору. Светлане хотелось продолжить начатый с подругой разговор и узнать о том важном, что она намеревалась ей сказать, но Аня, удивив Светлану, попросила рассказать о ее детстве, о ранних годах папиной работы в комсомоле, о знакомстве с Николаем Григорьевичем. Светлана решила, что Аня собирает материал для своей новой статьи и начала вспоминать раннее детство. Так незаметно, в разговоре, большей частью – в монологе, подошли к берегу лесного озера. К воде спускался узкий причал, в конце которого на воде покачивалась лодка. Красоту обстановки нельзя было не заметить, и Светлана тут же сменила тему и высказала свое очарование этим местом. «Ты угадала, – сказала как-то с непонятной грустью Аня. – Это – любимое место папы». Помолчав и, видимо, все же решившись, она добавила: «Помнишь, в сказке Андерсена «Новое платье короля» есть такие строки: «Если про королей говорят: «Король в совете», так про этого всегда говорили: «Король в гардеробной». Про моего папу можно сказать, что вместо заседания в МИДе он часто проводит время здесь, за рыбалкой». Светлана удивилась – так вот то важное, что хотела поведать подруге Аня. И это говорит о своем отце любимая и единственная дочь! Об одном из самых близких друзей папы! О государственном, всеми уважаемом чиновнике высокого ранга, представляющего нашу страну за рубежом! Светлана была в растерянности и не знала, что ответить Ане. «Ничего не говори! – ответила за нее подруга. – Пойдем есть шашлык. Наши парни готовят его не хуже ваших кавказцев».