Натали Ку - Мечты для Эвы. Повесть о том, почему так важно следовать за своими мечтами

– Эва, никто не знает, что будет с ним завтра.

– А у меня еще и собака.

– Ты сама ее купила.

– Если бы знала, что мне скоро нечего будет есть, то не покупала бы.

– На еду-то у тебя деньги есть.

– Да, но только из расчета, что я буду готовить дома сама.

– Ты же любишь готовить, ходила на кулинарные курсы в Италии. Разве нет?

– Люблю, но когда это не превращается в рутину.

– Эва, на сумму, которую тебе будет давать отец, многие живут годами. Да вкалывают будь здоров, чтобы такую зарплату получать, а тебе эти деньги будут доставаться даром. А если сама начнешь зарабатывать, так сможешь еще больше иметь.

– И как я буду зарабатывать?

– Попробуй продать куда-нибудь свои картины. Они у тебя достаточно милые.

– Для того, чтобы дарить друзьям на дни рождения – да, но для продажи вряд ли, я не большой талант. И как теперь я буду исполнять мечты?

– Может, откажешься от этой идеи?

– Это будет значить, что я проиграла.

– Проиграла кому?

– Злой колдунье из моего сна.

– Эва, если для тебя это так важно, то попробуй найти иные способы. Не только ведь твой папа может помочь, но и другие люди.

– Но это все осложняет. Мало того, что не так-то просто найти человека с мечтой, который бы рассказал о ней, а сейчас, выходит, мне надо еще и способы искать, как ее осуществить. Где мне взять деньги для того, чтобы помочь Галине?

– Мне кажется, помочь Галине как раз-таки не очень сложно. Она же хочет научиться рисовать. А ты рисовать умеешь. Разве не сможешь ее научить?

– Уметь самой – это одно, а учить других – другое.

– Попробовать-то всегда можно. Что ты теряешь?

– А как же ее больной ребенок? Она говорила, что не может его оставить.

– Знаешь, час-другой в неделю я всегда могу за ним присмотреть.

– Даже не знаю… – Я все еще сомневаюсь, хотя идея Алисы совсем неплоха, все же лучше, чем ничего. Хоть какой-то лучик надежды.

В пятницу мы встречаемся с Галиной. Я начинаю давать свои первые уроки рисования. Я никогда никого ничему не учила и сперва чувствую себя непривычно, мне страшно, но меня спасают две вещи. Во-первых, то, что я все-таки осуществляю мечту другого человека, а во-вторых, даю свои уроки бесплатно, и это снимает с меня определенную долю ответственности, я не мучаюсь виной, что делаю то, чего не совсем умею, да еще и беру за это деньги. Однако Галине нравится рисовать, нравится сам процесс. Ее глаза горят.

Алиса, как и обещала, сидит с ее мальчиком, пока мы рисуем. Оказывается, что он совсем неподвижен, хотя ему почти три года. Грустно, конечно, наблюдать за тем, что ребенок, который должен играть, бегать, говорить, радоваться жизни, лежит практически не двигаясь. Признаюсь честно, к Галине я иду с двойственными чувствами: с одной стороны, я радуюсь, что могу внести в ее жизнь немного света, немного свежего воздуха, как говорит она сама, а с другой стороны, так тяжело видеть ее сына, замечать, как бедно они живут, понимать, как трудно им приходится, и что нет практически никого, кто поддержал бы их, подставил свое плечо. Веет от их жизни какой-то сильной безнадегой, безысходностью. Я не отваживаюсь даже заговорить с Галиной на тему того, как и почему все это произошло. Разговор однажды заводит она сама и признается, что никому не рассказывала все то, чем решила поделиться со мной.

Ее история одновременно проста и печальна своей безнадежностью. Она о том, что с каждым может случиться что-то страшное и непредсказуемое. Сначала все было хорошо: любовь, свадьба и долгожданная беременность, а потом – преждевременные роды и рождение больного ребенка. Он выжил, но жить полноценно никогда не сможет. И очень сложно находить в себе силы и не терять смысл жизни, замечать маленькие радости, держаться и заботится о своем ребенке без всякой веры в то, что когда-нибудь будет лучше или хотя бы легче. Не будет. Она уже смирилась и не ждет от судьбы ничего хорошего. Она сделала свой выбор и не жалеет, что так поступила, хотя, конечно, мысли, что все могло быть по-другому и что можно было что-то исправить, приходят ей в голову. Теперь реже, чем раньше. Она никого больше не винит и не считает предателями тех, кто оставил ее одну с больным ребенком: ни своего бывшего мужа, ни его, ни своих родителей. И признается, что сама не знает, как поступила бы на их месте. Она – мать, у нее инстинкт, как считает она, заботиться о своем сыне, а у них… Но я вижу, что ей тяжело говорить об этом. Я сама не хочу этого слышать, мой пошатнувшийся мир и так слишком хрупок сейчас, но я понимаю, что все мои беды – ничто по сравнению с трудностями этой женщины. Ей надо выговориться и найти хоть одну маленькую отдушину. Рисуя с ней, я как никогда ранее понимаю, что наши занятия – это, наверно, самое важное, чем я занималась в своей жизни до сих пор.