Ольга Суханова - Камнеломка. Рассказы и повесть

Кто еще всегда был на его стороне? Музыка? Вот музыка да, всегда понимала. Не всегда шла в руки, иногда капризничала, дразнила, ускользала, – но в конце концов всегда сдавалась. Ну, почти всегда.

Он разогнал моторку, насколько хватило мощности, и несколько раз вильнул из стороны в сторону, грубо, рискованно, на грани переворота. Ледяная вода плеснула в лицо. Отлично. Можно возвращаться.

– Ты в своем уме? – из телефонной трубки голос Гуннара Юхансена звучал даже жестче обычного. – У нас тут конец ноября.

– У нас тут тоже, – усмехнулся Ивар.

– Дождь, шторм, темнота, – продолжал Гуннар. – Ветер. Нет, не просто ветер, а наш северный ветер. Погода такая, что не факт, что получится выйти в море.

– Ничего, на пристани постою.

– Ты вообще откуда звонишь?

– Из Осло.

– Выйди на Акер-Брюгге и стой, сколько влезет. Ладно, я предупредил, чтоб потом без претензий. У нас все дома свободны, выбирай любой. Шестьсот крон за ночь, это с бельем и завтраком. Практически даром. Мне проще закрыть эту чертову базу к едрене фене.

– Отлично. Две ночи, начиная с завтрашней. И я без машины, заберешь меня в аэропорту? Рейс я скажу.

– Можно подумать, к нам из Осло куча рейсов летает, – хмыкнул Гуннар на другом конце провода. – Он один и есть, и то не каждый день. Завтра встречу, хорошо. Еще тысяча сто. В одну сторону.

Рыжий Гуннар всю дорогу молчал, зато Лили – та встретила, как обычно. Вышла на порог дома, заслышав машину, кивнула Гуннару – возле него она казалась фарфоровой статуэткой – и засветилась, заулыбалась.

– Херр Хольман, – хозяйка опустила голову, пряча улыбку, но черные глаза все равно искрились. – Привет.

– Ивар, – поправил он ее. – Еще не хватало! Привет.

– Так вот для кого ты просил протопить крайний дом, – она повернулась к Гуннару. – Хоть бы сказал! – бросила она и тут же, смутившись, добавила: – Постоянным гостям мы всегда рады.

– Дешевле все-таки закрыться на зиму, – Гуннар кинул на стол ключи от машины и направился к выходу.

– Не обращай внимания, – Лили попыталась как-то сгладить слова мужа, но у нее это не получилось. – Кстати, я считала, нам ничуть не дешевле закрыться. По большому счету, один черт. Но если до весны совсем никто не будет приезжать – я скисну, а Гуннар одичает, – она положила на стойку ключ и пакет с постельным бельем. – Помнишь свой домик?

– Конечно.

– Тогда держи, – Лили пододвинула ему пакет. – Доброй ночи!

– Доброй ночи.

Домик действительно был заранее протоплен. Ивар кинул сверток с бельем на постель. Не разбирая, затолкал в холодильник пакет с купленными по пути продуктами и вышел на улицу. Холодный рваный ветер с моря, непроглядная темнота, светящиеся за его спиной окна хозяйского дома, тусклый огонек маяка впереди. Можно было бесконечно стоять у пристани и просто смотреть на все это, ни о чем не думая. Он так и стоял, сам уже не знал, сколько, пока не начал совсем леденеть. Все-таки его привычная осенняя куртка мало подходила для семидесятого градуса северной широты. Уходить не хотелось, от этого моря и тусклого маяка вдали невозможно было оторваться. Он поднял воротник куртки, застегнул молнию до самого верха и обернулся на еле слышный звук сзади – но за спиной никого не оказалось, только рядом, на камне, лежал большой светлый предмет, которого здесь не было еще минуту назад. Ивар шагнул чуть ближе, предмет оказался свернутой оленьей шкурой. Он закутался в шкуру, набросив ее прямо поверх куртки. Мягкий олений мех легко скользнул по щеке. Удивительное здесь все-таки место, завораживающее. Он бы долго смеялся, если б ему сказали про вдохновение – чушь собачья это вдохновение, поди его поймай. Вот сейчас ведь, казалось бы, он стоит в дивном романтичном месте – а двух нот связать не может. А где-нибудь потом – отзовется и накроет ни с того ни с сего. Так почти всегда и случалось. Нет, конечно, он мог написать что-нибудь в любой момент, – как всякий человек, хоть сколько-нибудь знакомый с гармонией и композицией, он мог придумать вагон, три вагона вполне связной музыки, вполне удобоваримой качественной мелодичной ерунды, – точно так же, как любой поэт всегда в состоянии срифмовать все что угодно на заданную тему. И не каждый еще поймет, что получившееся – не поэзия и не музыка.

Утром он отнес шкуру в хозяйский дом. Ивар, постучавшись, приоткрыл дверь – и тут же почувствовал ставшую уже знакомой атмосферу: пахло только что вынутым из духовки грибным пирогом, и Лили, напевая, нарезала его на куски.