Владимир Павлов - Эльзевир. Мертвый Король

Во дворе, откуда вышли гуси, на завалинке дома, ловя лучи скудного ока Тура, грелся дряхлый старик. Воин окликнул его – тот и ухом не повел. Каяр подъехал ближе, не покидая седла, наклонился и потряс хозяина за плечо. Старик открыл глаза, окинул гостя удивленным взглядом и вновь сомкнул веки.

– Деда всегда спит, – раздался тоненький голосок.

Каяр обернулся и увидел девочку лет восьми, чумазую, в рваном платьице.

– Где взрослые, малая?

– Тама, – девчонка махнула рукой в направлении гор Нуар-Яра. Впрочем, скорее, это означало другой конец деревни.

– Сход, что ли?

– Ага. Ведьму убивать пошли.

– Ведьму? – Каяр нахмурился.

– Ага. Ее в волчью яму на кол посадят, – деловито пояснила девочка.

– Откуда здесь ведьма?

– Она у бабки Луры жила. Никто не догадывался, пока стражники не пришли и не объяснили. А мы-то гадали, отчего у нас хворь и птица пропадает, – затараторила девочка. – Когда ее из дома вытаскивали, у сына старосты рассудок помутился. Он с топором на стражников кинулся. Его чуть не убили, в сарае заперли. Говорят, ведьма его приворожила… А приворожила – это как? Его темные духи заберут?

– Приворожила – это плохо, но спасти можно, – в замешательстве сказал Каяр.

– Вот и я так думаю. Ее убьют, и к нему рассудок вернется, – согласилась не по годам смышленая девочка.

Каяр в задумчивости потер заросший щетиной подбородок: бороду он не любил, но во время странствий бриться удавалось редко.

– Значит, все пошли смотреть на казнь, – повторил он.

– Меня мамка не пустила. Я потом тайком проберусь, когда все уйдут. Она же не сразу помрет. Главное до заката успеть. А то после заката к ней эта из леса придет. Страшно.

– Эта – это кто?

– Нелюдь, – испуганно и одновременно восторженно прошептала девчонка. – Ее все боятся. Вот призрачный демон, он добрый, волков пугает. А эта… у-у-у!

Каяр не стал слушать дальше, он уже догадался, кто из пришлых завелся в округе. Местечко непростое, но на охоту он не пойдет. Стражники наверняка пришли сюда с блюстителями. Вот пусть и разбираются – ведьму на кол сажают, нелюдь выслеживают. Вопрос только, справятся ли?

Воин решил посмотреть на стражников. Если отряд большой, волноваться не стоит. Миневра, конечно, крайне опасна, но двум десяткам солдат при поддержке пары опытных магов одолеть ее под силу.

Казнь, как оказалась, еще не началась. Толпа только спускалась с холма на другом краю деревни. Около сотни мужчин и женщин, старые и молодые: смотреть на расправу высыпали все. Большинство шло молча, лишь в центре толпы несколько человек размахивали руками, толкали кого-то, изрыгали проклятия. Среди серых рубах блестели начищенные железные нагрудники стражников.

Волчья яма находилась в овраге, за хлевом. Хищники, выжитые из леса нежитью, настолько оголодали, что стали совершать дерзкие набеги на деревню. Людей они боялись меньше, чем пришлых.

Возле ямы толпа распалась. Стражников оказалось всего четверо. Двое вели под руки худую невысокую девушку. Каяр растерялся. Ему доводилось встречать ведьм, но таких молодых – ни разу.

Вокруг жертвы крутилась толстая баба, которая норовила ударить ведьму по лицу. Пожилой мужчина пытался утихомирить толстуху. Рядом гордо вышагивал высокий чернобородый мужик, одетый в дорогой, но выцветший камзол. Блюститель.

Стражники швырнули ведьму к краю ямы. Блюститель указал рукой на жертву и заговорил, обращаясь к притихшей толпе.

Крестьянам казнь была не по нраву. Многие стояли, потупив взор, женщины смахивали слезы, но возмущаться никто не смел. Со стражниками не поспоришь, а с серыми магами и подавно. Не ровен час всю деревню накажут. Ведьма, о которой не доложили властям, – серьезное преступление.

Каяр кровавую расправу не одобрял. Он ненавидел пришлых, но людей, которые снюхались с темными духами, жалел: даже ступив на путь тьмы, они оставались своими. Да и нравы блюстителей ему были прекрасно знакомы. Они орут, что спасают Хард от нелюдей, а сами охотятся за магами, и не только за темными, за всеми, кто отказывается признавать власть Серого магистрата. Девчонка, может, и не виновна вовсе. Кто знает, с чего они заподозрили в ней ведьму… Но не его ума это дело.

Блюститель по-прежнему распинался перед покорно молчавшей толпой. Даже издалека было заметно, как он пышет злобой и высокомерием, ведет себя словно хозяин, растягивая удовольствие от предстоящей казни.

Каяр часто поддавался душевным порывам. Жестокость, несправедливость, предательство вызывали гнев, а гнев заставлял совершать опрометчивые поступки. Сколько раз он давал себе слово не вмешиваться! Возможно, не будь колдунья такой молодой, проехал бы мимо. Старая карга, на закате своих дней снюхавшаяся с темной силой, не стоила того, чтобы ссориться с серыми. Но мысль о том, что молодую девушку заставят корчиться на кольях волчьей ямы, используя как приманку для пришлой, резанула сердце. Так не должно быть. Он стегнул коня.