Мира Гладких - Истории Всадников. Коллективный сборник

Теперь я сам – серийный автор на службе у правительства. Да, писать может каждый. Немного тренировки стиля, и я буду неплохим писателем. До встречи в одном из текстов, неизвестный автор. Я поймаю тебя сначала письменно, а затем – и в реальной жизни.

Предпочитаю, чтобы называли Асей. Мне 21 год, живу в Петербурге и всей душой люблю этот город. Закончила медицинский колледж, но в медицину не тянет от слова совсем. Сочинила первый стих в пять лет, а тексты из школьных сочинений быстро превратились в хобби. Все остальные увлечения рано или поздно заканчивались, но писательство было со мной почти всю жизнь. Надеюсь, что так оно будет и дальше.

– Вань, а ты меня любишь? —спросила девушка, сидя на подоконнике. Голос ее был спокойным, поза расслабленной, но из-под темных ресниц опасно блеснули черные глаза.

Парень влюбленно поглядел на ведьму и улыбнулся:

– Конечно люблю! Больше жизни люблю! – горячо произнес парень, подавшись к девушке.

Она тихо зашипела, точно кошка и отодвинулась от него:

– Не говори такого, Ванька. Никогда и никому. Тем более ведьме, – в голосе ее была злость, но в глазах сквозил страх.

Ваня всё же подошёл к возлюбленной и нежно прижал ее к себе. Аделаида, а так зовут ведьму, постепенно расслабилась и уткнулась носом в рубашку парня. Он пах цветами и травами, пах всем, что есть в этой квартире, так же, как и Ада, и девушка улыбнулась своим нежным мыслям.

– Ведьма я, эх ведьма я! Такая вот нелёгкая судьба моя! – смеясь, пела Ада, когда они с Ваней сидели на крыше ее дома.

Петербург был как на ладони, а белые ночи мешали понять какое сейчас время суток. Иван играл на гитаре и слушал голос Аделаиды, ведя себя тише, чем обычно. Когда песня закончилась, они сделали по глотку травяного чая и Ада ткнула Ваньку в плечо:

– Не боишься? Вдруг тоже изменишь мне, а я тебя в осла превращу? – девушка рассмеялась.

– Да хоть в осла. Или в дерево. Или в Иван-чай, это был бы смешной каламбур, – беспечно ответил Ваня – Всё равно без тебя ни в чем нет смысла.

Ада молча закурила и поглядела на небо. Девушка чувствовала, что эти слова услышаны луной и надеялась, что ее покровительница не так сильно любит каламбуры, как Ванька.

– Вон отсюда! – крикнула Ада, стараясь сдерживать слезы – Вали к ней! У вас же любовь, вы же знакомы целых два дня или сколько там было, когда ты ее в кровать затащил?!

Аделаида хотела придушить Ваню, кинуть в него чем-нибудь потяжелее или навести какую-нибудь порчу. Хотелось сделать ему в сто раз больнее, чем он сделал ей, но нельзя. Нельзя использовать так магию.

– Она хотя бы знала, что ты со мной два года встречаешься? – спросила Ада, сжав руки в кулаки.

– Нет, – тихо ответил Ваня – Я не сказал. Я вообще не знаю, что на меня нашло. Я же люблю тебя, Ада! Я люблю тебя больше всего на свете!

Парень упал на колени и обнял Аделаиду за ноги:

– Адочка, я же тебя больше жизни люблю! А это было просто так, по-пьяни.

– Убирайся! – заорала Ада с такой силой, что все стекло в квартире зазвенело – Я больше видеть тебя не хочу.

Ваня ушел, попытавшись обнять ее на прощание, но Аделаида вырвалась. Девушка сидела и думала, не сделала ли она чего лишнего, не навредила ли Ване, ведь даже после всего Ада его любила. Боковым зрением ведьма увидела гитару и подумала догнать Ивана и отдать инструмент, чтобы не терпеть потом очередную встречу ради забытых вещей.

Сбежав вниз с 5 этажа наперевес с гитарой, Ада огляделась в поиске знакомого силуэта, а затем за спиной послышался громкий удар. Аделаида знала, что ее ждёт ещё до того, как повернулась. Ваня лежал в неестественной позе на асфальте, пока под ним медленно растекалась лужица крови. «Я ведь тебя больше жизни люблю» – повторял не раз Ванька. Дурак.

Ночь была необычайно ясная и Ада, прихватив с собой плед, влезла на крышу, чтобы поглядеть на звёзды. Их было плохо видно из-за огней города, но воображение и знания астрономии помогали дорисовывать звёзды там, где их не разглядеть. Аделаида всё реже выходила из дома, погружаясь в себя и в магию. Уйти в работу с головой показалось ей лучшим решением, но сейчас под открытым небом девушка вдруг заплакала. Она горевала по Ивану, по себе, по тем двум годам радости и всему тому времени, которое так и не наступит из-за его смерти. Ада уснула, устав от слез, но порыв ветра заставил ее подняться, когда солнце уже встало. Мрачное любопытство понесло ее к тому краю, откуда спрыгнул ее Ваня и то, что она увидела, заставило Аделаиду вздрогнуть. Прямо из крыши рос Иван-чай.