Евгений Чертовских - Жизнь прожить – не поле перейти. Повесть

– Не надо дразнить быка красным, сразу же донесут куда надо, что славили Рождество, хлопот тогда не оберёмся.

Через месяц после дня рождения Леночки, ей исполнилось 6 лет, в гости приехала Мария Сергеевна. Её приезд стал для всех большим праздником, ну и, конечно же, больше всех радовалась Лена. Целыми днями она была с мамой и практически ни на минуту не отходила от неё.

Яков в глубине своей души надеялся, что Маша останется с ними. Разговора на эту тему он не заводил, ждал, что вот-вот Мария сама всё скажет, но дни шли, отпуск подходил к концу.

– Ну вот, – явно волнуясь, начала разговор Мария. – Закончился мой отпуск, пора уезжать.

– Мамочка! Не уезжай, – с плачем кинулась в объятия матери Лена.

– Я не могу, золотце моё, мне надо ехать. Меня ждёт работа, – Мария посмотрела на Якова виноватым взглядом.

Яков молчал и нервно кусал свои губы. Хотел посмотреть Марии в глаза, но не смог, смотрел в пол.

– Не плачь. Ты с бабушкой и с папой. Наладятся у меня дела с работой, и мы будем вместе.

Пелагея Афанасьевна, наблюдая за прощанием, всё время вытирала платком мокрые от слёз глаза.

После отъезда Марии отец Лены начал пить.

– Бабуля!!! – дверь распахнулась и в коридор ввалился растрёпанный Яков. С трудом стоя на ногах, он указательным пальцем указывал на потолок и пытался что-то сказать ещё.

– Яша-а-а, – протянула Пелагея и села на табурет.

– Я, я! Я – батька Махно! Вот кто я! – Яков пошатнулся и опрокинулся назад, оперевшись спиной о стену.

– Молчи, молчи, чёрт пьяный, – запричитала Пелагея.

– Молчать! Где доча!

– На печи, спать собирается. Молчи. Чего расшумелся.

– Леночка, – ласковым голосом заговорил Яков, оттолкнулся от стены, но не удержался на ногах и упал на колени.

Лена отползла от края печи и спряталась под одеялом.

– Доча, не бойся! Я твой батька, я тебя никому не отдам! Батька Махно всех спасёт! – сопя и что-то бормоча себе под нос, Яков направился к кровати.

– Иди, иди ложись спать, – замахала на него Пелагея.

Яков остановился и повернулся лицом к бабушке, приложил палец ко рту и тихо произнёс: «Тссс». Пелагея уже начала успокаиваться, когда вдруг Яков громко запел: «Боже, царя храни! Сильный, державный…».

– Очумел, что ли?

– Цыц, старая! Я… – не договорив, Яков рухнул на кровать и тут же заснул, о чём говорил негромкий равномерный храп.

Так происходило довольно-таки часто. По утрам, как правило, Яков, чувствуя свою вину за вечерний концерт, виновато смотрел на дочь и Пелагею. Но через пару дней всё повторялось.

Так прошёл целый год.

Однажды ночью в дом бесцеремонно пришли трое, провели обыск, перевернув все вещи, и увели Якова Васильевича.

– Бабушка, – тихо спросила Лена, – а куда папу увели.

– В тюрьму, деточка. В тюрьму, – очень грустно ответила бабушка.

На следующий день Пелагея Афанасьевна пошла в кирпичный дом, в тюрьму, чтобы узнать судьбу Якова. Когда она вернулась, на пороге её встретила внучка, в вопрошающем взгляде семилетнего ребёнка не было ничего детского. Бабушка посмотрела на Лену и произнесла:

– Сто восьмая. Контрреволюция.

Леночке эти слова ничего не говорили, но по тому, как их произнесла бабушка, она поняла, что это всё очень плохо.

Дни потянулись, медленно сменяя друг друга. Пелагея Афанасьевна ходила в тюрьму и носила передачи для Якова, а он передавал письма, в которых писал стихи для дочери. Леночка их заучивала наизусть и по вечерам, глядя в окно на реку, произносила шёпотом выученные строчки.

Мария Сергеевна, узнав о случившемся, стала присылать деньги, на которые жили бабушка и внучка.

Потянулись монотонные дни, сменяя друг друга. Каждый день был копией предыдущего, менялась только природа. Казалось, что уже ничего не может измениться.

И вот, ещё один год прошёл, Леночке исполнилось 8 лет. Впереди школа.

Летом приехала Мария и в разговоре с Пелагеей Афанасьевной сказала:

– Хочу Леночку свозить на месяц к нам, познакомить с Павлом Адриановичем.

– Ну, что же, вези. Я-то, что? Я не против.

– Пусть подружатся. Как дальше жизнь сложится? Жить дальше, наверное, придётся вместе.

– Да, да. Я-то, что? Я не против, – каким-то обречённым голосом ответила Пелагея Афанасьевна.

– Вот и ладно, завтра соберёмся и послезавтра поедем.

Лена была очень рада этому решению старших.

Дорога заняла всего один день, но куда её привезла мама, Лена не знала. Приехали на маленькую станцию, которая стояла на берегу большой реки. На тупиковой железнодорожной ветке стояло несколько маленьких вагончиков, в них жили артисты. Лена с мамой и Павлом Адриановичем стала жить в небольшом купе.