Виктор Горунов - Пленники Аладара

Примерно в двух метрах от себя Кандер увидел торчащий из-под земли край плащ-палатки Монгола. Одной рукой обхватив ствол рядом стоящего деревца, другой он все же дотянулся и ухватился за плащ, пытаясь выдернуть. Вдруг почувствовал сильный, резкий рывок снизу, из-под поверхности; плащ выскочил из руки и исчез в трещине под землей. Через секунду, не удержавшись за ствол, Кандер сам оказался на этой трещине. Но, ощутив, как под ним шевелится земля, резко откатился назад и вскочил на ноги. Трещина мягко сошлась, и шевеление почвы прекратилось, как будто ничего и не было.

Какое-то время Кандер, ошалевший от произошедшего, неотрывно смотрел в одну точку. Постепенно стал приходить в себя, потянулся во внутренний карман за трубкой и вдруг почувствовал, как что-то острое вонзилось ему в шею. Он нащупал рукой небольшую стрелку с оперением, попытался ее выдернуть и тут же потерял сознание.

– Я тут успел все дела переделать и уже сижу битый час, а ты все моешься и моешься. Думал, ты там угорел совсем!

– А я, Сема, и угорел – от кайфа! Даже представить себе не мог такую баню в этих дебрях!

– Дебри у вас, а у нас свободное сообщество свободных людей!

– Ладно, не ершись, защитник всех угнетенных, я же шучу.

– Дед Вавил попросил показать тебе комнату, чтобы ты заодно там и переоделся.

– Ну, давай, Сусанин, веди.

Они дошли до каменного эскалатора, который непонятно за счет чего так бесшумно и быстро двигался. Встали на ступень и устремились вначале вниз, затем куда-то вверх и в сторону.

Через полминуты Семен подвел Вика к гранитной стене с высеченным на ней непонятным знаком, поднес к нему свою ладонь, – кусок стены бесшумно опустился, образуя в сплошной стене проход. Вик уже ожидал увидеть нечто подобное, поэтому с невозмутимой миной, не дожидаясь приглашения, сразу же прошел внутрь. Он оказался в просторном и, как оказалось, уютном помещении. Вся мебель – кровать, стол, шкаф, кресла, стулья – была изготовлена из обыкновенного дерева, но рукой опытного мастера и с большим вкусом. Три каменные стены и потолок покрыты неизвестным материалом, похожим на шелк светлых тонов. Больше всего его поразило огромных размеров стекло вместо четвертой стены. Сквозь него он видел лес, плывущие на небе облака, лужайку с зеленой травой – в общем, все, что творилось вне пещеры. Он подошел ближе к этой стене, чтобы как следует рассмотреть. Как Вик и предполагал, это было стекло. Хотя оно располагалось на ширину и длину всей стены (а это около пятнадцати квадратных метров), ему показалось слишком тонким. По этому поводу он и обратился за разъяснением к наблюдающему за ним все время Семену.

– Да это просто картинка любого уголка природы на каком угодно континенте Земли. Вы можете поставить на экран фото дорогого для вас места. Для этого просто надо прикрепить к мочке уха эту прищепку и представить, где бы вы хотели оказаться: то место и появится на этом стекле. И это не просто стекло, а что-то вроде экрана, как на ваших телевизорах, и оно достаточно крепкое, чтобы выдержать удар даже кресла, например.

– А про телевизоры вы откуда знаете, если даже на меня, когда я пришел, как на привидение смотрели?

– На вас, то есть на тебя, смотрели не с ужасом, а с интересом. Если, конечно, ты, дядя Вик, смог заметить. А насчет телевизоров, так у нас каждый ребенок знает всю вашу устаревшую технику и электронику, вплоть до последних (для вас) компьютерных разработок. Это, конечно, многое дает вам, но не развивает вашу запущенную психику и главное – душу. За вами же мы иногда наблюдаем не как за отдельными личностями, а как за безликой толпой, потому что мы занимаемся гораздо более важным делом, и у нас нет времени изучать уже изученное!

– Вот так вот, ни больше, ни меньше. Вот тебе и ребенок! Это голос не мальчика, но мужа! Надо же так ошарашить неподготовленного к такому, больного духовно, да еще с запущенной психикой старого человека. Кто же, интересно, вас воспитывает и учит всей этой грамоте, что вы все здесь такие умные? Да и каким же, интересно, таким важным делом вы занимаетесь, незаменимые наши, что вам наплевать на других людей, как ты говоришь – безликую толпу? Что молчишь, умник?

– Я может, не совсем правильно выразился, или ты, дядя Вик, меня не так понял, тогда прости. Я, видимо, еще недостаточно точно и доходчиво могу излагать свои мысли. Обо всем, что вообще происходит, тебе, конечно, лучше расскажут наши старейшины.

– Не можешь излагать правильно – лучше вообще молчи и учись вон у деда Вавила. У него-то есть чему поучиться. Дай Господь каждому такого учителя! А тебя великодушно прощу, если расскажешь, что дальше делаем?