Наталья Козлова - Зачарованные. Сказки

– Вот догоню тебя, окаянный, мало не покажется! Навсегда про пьянку забудешь!

Ковыляя и пошатываясь, гуси и утки бежали за бабкой, громко посмеиваясь, а развеселившиеся представлением свиньи просто катались по полу.

Спасаясь от преследователей, Кузьмич забежал во двор к соседу напротив, когда уже оббежал всю деревню вокруг, оставив далеко позади запыхавшуюся Ефросинью. Вбежал в конюшню и, прыгнув прямо в стог сена, глубоко зарылся в нём с головой на глазах у недоуменной лошади. Но та знала Кузьмича – он всегда угощал её корками хлеба – и потому ржать не стала. Лишь помотав головой, тихо продолжала жевать сено, как ни в чём ни бывало.

Ефросинья наконец добралась до соседского двора, вбежала внутрь, крича и размахивая руками:

– Ах ты хитрый старый дед, вишь спрятался от меня! Чего задумал?

Обвела взглядом все возможные спрятаться места и, немного подумав, вбежала в дом к соседу, но нашла хозяина крепко спящим после полуденных трудов и поняла, что её мужа там точно нет. Выйдя ни с чем, пошла по двору искать Кузьмича. Но, обойдя весь двор, все чуланы и сараи, дошла и до конюшни. Но конь ее недолюбливал и тут же при ее появлении возмущенно заржал, встав на дыбы. Непрошенному гостю нигде не рады – так и ушла бабка несолоно хлебавшись восвояси.

Под общий хохот собравшихся поглазеть соседей, зашла в дом, заперлась и легла с горя спать, плюнув в сердцах на всю насмеющуюяся над ней округу.

Народ еще долго потешался, изображая и передразнивая пьяных ворон и мычащих бычков с выпученными от бражки глазами.

А Кузьмич так и уснул в стоге сена, раздувая широкими ноздрями пыльный запах сухой травы.

Проснувшись, он стал вылезать из соломы и наткнулся на что-то твёрдое и гладкое. А это оказался бутыль с самогоном – ну обрадовался мужик:

– Вот будет мне чем похмелиться. Да жаль, что закуски нет. Ну да ладно, – подумал он, отмахнувшись: – и так сойдет.

И тут вдруг он услышал чьи-то шаги:

– Ой, наверное бабка моя идёт, – подумал он и побежал прятаться за дверью сарая.

Но на счастье Кузьмича это оказалась не его бабка, а закадычный друг и собутыльник Митяй, хозяин этой конюшни, в которой затаившийся дед, собственно, и находился в гостях. Он выскочил тому навстречу из своего укрытия с распростертыми объятиями

– Ой друган, выручай!

– А ты тут как? Что случилось с тобой: на тебе лица нет! – удивился Митяй неожиданной встрече.

– Да вот, прячусь от своей злобной бабки: она за мной второй день по деревне с веником гоняется – ее крики за версту слышно.

– Чего ты набедокурил-то, что она так осерчала?

– Да ничего особенного, просто всю её припасенную на праздник бражку выпил и половину свиньи с курами доели.

– Ах вон оно что?! А я-то думал, чего на улиц все гогочут, над кем потешаются?

– Во-во. Теперь понимаешь каково мне, старому, метлу на спине терпеть? Не выдавай меня.

– Да, понимаю, – озадаченно произнес Митяй. Оставайся. Как раз моя жена в город к детям укатила на три дня. Давай пойдём ко мне в хату, сообразим чего-нибудь закусить. Ты, поди, уже проголодался, – пригласил его в гости

Митяй и только тут Кузьмич понял, как и вправду сильно проголодался: у него аж слюнки потекли при упоминании о еде и в жвоте забурчало.

– Конечно пойдём, – обрадовался Кузьмич приглашению друга.

Закончив свои дела в конюшне, Митяй с Кузьмичом пошли в дом, позабыв захватить тот самый припрятанный в сеновале трехлитровый бутыль с самогоном.

Войдя в светлую горницу, Кузьмич почувствовал запах свежеиспеченного хлеба, который сосед обычно заказывал у пекаря, да холодца с чесноком. И взгляд его невольно притянулся к столу, с которого все эти запахи и доносились.

– Садись отобедаем, пригласил Митяй Кузьмича к столу, пододвигая к нему табурет.

А того и не надо было долго уговаривать. Он скользнул за стол и они стали уплетать приготовленное с любовью кушанье. Уезжая, жена Митяя, позаботилась, чтоб он не голодал в ее отсутствие. Митяй вдруг замотал сокрушенно головой:

– В рот ничего не лезет по-сухому.